При этом Майкл Джек Смит краем глаза наблюдал за соседкой по столу. Лесли Клослоски не принадлежала к типу женщин, к которым его обычно тянуло. Прежде всего, она чересчур высока. Он предпочитал женщин пониже, хоть разница в росте не однажды доставляла ему большие неудобства. Но Лесли… что ж, в случае с Лесли было что-то иное.
Ее черты сперва его не поразили, к тому же вид у нее был чересчур серьезный, но, чем дольше он за ней наблюдал, тем больше несовместимых подробностей выступало на первый план. Брови ее безупречно изгибались над глазами цвета моря в погожий день, придавая ей многозначительность. Кожа имела кремовый оттенок, бледнее, чем обыкновенно бывает у брюнеток. На носу и щеках — россыпь веснушек, последнее напоминание о девичестве, которое никогда не уходит бесследно. Губы у Лесли становились припухлыми — когда она позволяла себе расслабиться. А вот сейчас она стянула их в ниточку, словно сосредоточившись на еде. Грудь ее медленно поднималась и опускалась с каждым вздохом. Под кофточкой топорщились смотревшие вверх острые соски. Узрев это, он почувствовал, как кровь застучала в жилах. И все остальное в ней тоже будто точеное. Она грациозна, но не резка в движениях. Он уже довольно долго наблюдает за ней, чтобы это понять. А что она вытворяет с чувствами мужчин…
Он едва не начал раздеваться в этом причудливом лифте, но она успела выскользнуть. Вот стыду бы было, да и Лесли напугалась бы до смерти, если бы он стал расстегиваться. От одного ее взгляда у него отказывали тормоза.
— Ну, как вам здешняя кухня? — спросил он, понимая, что если и дальше станет хранить молчание, то будет выглядеть полным идиотом. У него сложилось впечатление, что дураков она не жалует.
— Отличается от штатовской, но вполне съедобно.
Типичная туристка, подумал он с умилением. Всегда-то им хочется, чтобы было как дома. Зачем тогда путешествовать, если нет желания изведать новые ощущения?
— Dis-moi се que tu manges, je te dirai ce que tu es.
Она уставилась на него в замешательстве.
— Простите, что?
— Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты, — повторил он по-английски. — Так сказал Брилла-Саварен. Некоторые называли его величайшим поваром на земле.
— А я думала, что это — сорт кофе, — пожала она плечами. — Ладно, вы доказали, что я — тупая американка. Принято.
— Не стоит желать привычного в новой стране, это я вам точно говорю. Особая прелесть — питаться тем, что едят местные жители.
— Мой желудок наверняка с вами не согласится.
Он прыснул, услышав ее горестный тон.
— Он приспособится, уж поверьте.
— Последний раз я это слышала от мамы, когда она кормила меня рыбьим жиром.
Он засмеялся в голос, обожая ее искаженное чувство юмора. И все же он знал, что это влечение — на самом деле отвлечение, которое в данный момент совершенно излишне. Сколько неимоверных словопрений потребовалось, чтобы добиться академического отпуска, и он не должен тратить время зря.
Когда через несколько минут принесли счет, Лесли поняла, что она попала в беду. Она не успела поменять валюту. Наверно, можно будет записать на свою гостиничную карточку, но не оставить на столе чаевые для официантки, которая проявила такую услужливость, — это гадко. Быть может, Майк окажется джентльменом и заплатит…
Подняв глаза, она опять обнаружила его в муках поиска: он хлопал себя по карманам, извлекая отовсюду мелочь и сооружая на столе столбик из монет. Стало ясно, что этот человек организован не лучше голубиной стаи, покой которой был внезапно нарушен котом. Лишнее свидетельство того, что на сей раз Гэрри прокололась со своим предсказанием.
Такой субъект довел бы до белого каления консультанта по вопросам организации рабочего времени за какую-нибудь пару часов.
— Заплатите мне свою половину, — потребовала она, протягивая руку.
Он замер в процессе разворачивания скомканной пятифунтовой банкноты.
— Что?
— У меня нет пока английских денег. Дайте мне вашу долю, а я попрошу включить счет полностью в мою карточку.
— Но почему вы должны платить за то, что съел я?
— У меня нет наличных, — повторила она.
— Ну и что?
— Я хотела дать официантке чаевые наличными, а не включать их в счет. Это гадко. Поэтому дайте мне вашу долю, и тогда я смогу дать чаевые.
— А как же я?
Он был искренне озадачен. Она не могла понять, дошли ли до него ее слова сквозь непонятную пелену, окружавшую его. Должно быть, то был дым его трубки.
— Я оставлю ваши чаевые имеете с моими, — ласково улыбнулась она, продолжая протягивать руку. Если он не даст деньги в течение трех секунд, она вцепится в его длинную шею и удавит, это решено. Интересно, какое в Англии полагается наказание за убийство, совершенное во время обеда?