Она вознесла две короткие молитвы небесам, одну просительную о Руперте, другую благодарственную. Она благодарила за мужчину, которого нашла и полюбила, потому что Пейшенс втайне отчаялась после того, как Ричард уехал и не вернулся, считая, что он был ее единственной надеждой на брак и избавление от одиночества.
Но судьба припасла для Пейшенс кое-что еще — в образе красивого, естественно, английского шпиона, который, похоже, ничего не боялся, боялся только за тех, кого любит.
Пейшенс отбросила одеяло, с нетерпением желая начать день, зная, что каждое утро, когда она просыпается, она сразу же захочет увидеть Брайса.
Ее взгляд привлек блеск. На подушке рядом с ней лежало прекрасное изумрудное ожерелье, переплетенное с бриллиантами, на изящной золотой цепочке.
Она посмотрела на него. Сначала с восторгом. Потом с удивлением. Потом с любопытством.
А потом с ужасом. Вдруг вспомнив утро, когда Брайс подарил графине точно такую же коробочку с драгоценностями и попрощался — это означало, что он избавился от своей бывшей любовницы. Пейшенс наклонилась, и ее стошнило.
Брайс откинулся в кресле в гостиной леди Элверстон. Он запланировал на это утро несколько дел, включая один последний визит в Уайтхолл, чтобы довести до конца их стратегию по поиску французских шпионов. Премьер-министр Эддингтон только что получил последние новости, которыми должен был поделиться с ним, и слух, циркулирующий по городу, что Наполеон планирует объявить войну в самое ближайшее время. Им нужно укрепить южное побережье и получить любое преимущество, поймав находившихся среди них шпионов.
Несмотря на почти неизбежную угрозу войны, Брайс думал о Пейшенс. Ему не терпелось вернуться домой, и узнать, понравился ли ей подарок, который он ей оставил. Вместо еще одной ветки жимолости, как прошлым утром, он положил изумрудно-бриллиантовое ожерелье, фамильную драгоценность, на ее подушку. Он потирал руки в предвкушении того, каким образом она, наверное, планирует отблагодарить его. Но сначала он признается ей в любви.
— Брайс, я действительно очень волнуюсь за Пейшенс, — сказала леди Элверстон, ее встревоженный голос наконец-то пробился сквозь его грезы наяву.
Брайс подался вперед, опершись локтями на колени.
— Почему? — Он нахмурился, гадая, не узнала ли она об их вчерашней эскападе.
Леди Элверстон махнула рукой:
— Я знаю, что она беспокоится о брате, который, как она рассказала мне, исчез из тюрьмы, и она беспокоится о тебе и твоем ранении.
Брайс мрачно скривился, когда она упомянула его рану, почти зажившую. Это только его забота, и ничья больше. Она не заметила его мрачный взгляд, но продолжила:
— Эта девочка готова принять на себя проблемы всего мира, но такое бремя ей не под силу. Я хочу видеть ее счастливой, она заслуживает быть счастливой. — Леди Элверстон многозначительно посмотрела на Брайса.
Он встал, избегая ее взгляда, и поставил на стол пустую чашку.
— Да, заслуживает, — тихо произнес он.
— А поскольку она не молодеет, не знаю, может ли она ждать следующего сезона.
Брайс удивленно воззрился на леди Элверстон:
— Ждать следующего сезона для чего? Леди Элверстон рассмеялась:
— Ну, для предложения, конечно. Марта сообщила мне, что к ней с визитами приходит много джентльменов, я думаю, возможно, даже сам герцог Греншем появлялся.
Скрестив руки на груди, он надменно заявил ей:
— Она не примет никакого предложения от герцога или любого другого из ее визитеров.
Леди Элверстон посмотрела на него с деланным недоверием.
— А почему нет? У нее хорошее происхождение, она, несомненно, красива внешне, она поразительно четко ведет твои счета, и все, кто окружает ее, поистине одарены ее безграничной любовью. — Она намеренно помолчала. — Я что-то упустила? — Лучезарно улыбаясь, она как будто искала его помощи в перечислении привлекательных для брака, достоинств Пейшенс.
Брайс повернул стул, и как ни в чем не бывало сел, положив руки на спинку, только скула его слегка подергивалась, и леди Элверстон поняла, что добилась желаемого эффекта.
— Да, она не умеет ездить верхом, она суеверна, она постоянно подвергает себя опасности, чтобы помочь окружающим.
Леди Элверстон кивнула:
— Я понимаю, о чем ты. Хорошая посадка в седле определенно ценится в свете, суеверие свидетельствует о довольно переменчивом настроении, хм-м… даже о непостоянном характере. Что касается подвергания себя опасности ради других, ну, это просто смешно. В конце концов, первый инстинкт всех людей — это выживание. Представь себе такую эгоистичную девушку, думающую о других, а не о себе. — Она встала, чтобы завершить разговор.