Выбрать главу
* * *

Марию Фриде допросили вторично. Она призналась, что по поручению своего брата передавала пакеты американскому консулу Пулю, который жил в Чернышевском переулке, и американскому гражданину Смиту — в Ваганьковском переулке. Однажды ездила с пакетом к американскому консулу во Владикавказ, за что получила помимо суточных 600 рублей от Смита.

Ночью кончился обыск в Милютинском переулке, у госпожи Морренс, где жил Вертамон, которому Александр Фриде несколько раз относил пакеты. В креслах были обнаружены капсюли для динамитных шашек, 30 тысяч рублей, карты генерального штаба и матерчатые рулончики с шифром.

В течение следующих дней засада на квартире Фриде задержала студентов Хвалынского и Потемкина, а Загряжский и Солюс были арестованы у себя на квартирах.

18 сентября засада у американского консульства задержала гражданина Серповского, который был опознан Фриде и Загряжским как американский гражданин Каламатиано.

На первом допросе он вел себя довольно спокойно, уверенно отвечал на вопросы Кингисеппа, считая, видимо, неуязвимой свою версию. Да и следователь как будто не внушал опасности: задавал обычные вопросы, смотрел на него из-под опущенных век, казалось, полусонными глазами. Кингисепп выпрямился и неожиданно попросил:

— Покажите-ка свою тросточку.

Он долго рассматривал трость, а затем отвернул большую костяную ручку и высыпал на стол шифры, расписки агентов в получении денег, закодированные адреса и имена агентов.

Той же ночью по показаниям Каламатиано были задержаны его подручные — Голицын, Ишевский, Политковский, Иванов и англичанин Кемберг Хиггс.

Были арестованы также Ольга Старжевская, хозяйка второй конспиративной квартиры Рейли, и заведующий автомастерскими Московского военного округа Трестер, возивший несколько раз Рейли на своей машине к себе на дачу.

А еще через несколько дней на конспиративную квартиру Каламатиано, где он жил по паспорту студента Петроградского университета Серповского, пришел чехословацкий гражданин, только что прибывший с оккупированного белогвардейцами и чехословаками Урала, и спросил:

— Как мне увидеть гражданина Серповского?

— Он скоро будет, — ответил ему человек, отрекомендовавшийся приятелем Серповского. — Вы, собственно, от кого?

— Я из нашего штаба.

— Документы надежны?

— Да. Вполне. Я тут живу под именем Лингарта.

— А настоящее-то ваше имя как будет? — поинтересовался Кингисепп, когда лжелингарта доставили в ЧК.

Настоящим именем чех подписался в конце допроса: Пшеничко Иозеф. По его показаниям были взяты люди, снабдившие Пшеничко документами и хранившие его саквояж, в котором при тщательном обыске обнаружили тоже кое-что любопытное.

Английский дипломатический представитель Р. Локкарт (слева) и американский шпион К. Каламатиано

Через месяц Кингисепп положил на стол Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому четыре толстые папки: там были вещественные доказательства, протоколы допросов, заключения экспертов, показания свидетелей.

— Товарищ Кингисепп, — сказал Феликс Эдмундович, познакомившись с делом, — позаботьтесь, пожалуйста, о приглашении правозащитников к обвиняемым и оформляйте дело для передачи в Революционный трибунал ВЦИКа. Я думаю, трибунал должен судить их открыто, гласно — пусть весь мир узнает правду о заговоре, а то уже сейчас поднялся вопль в западной прессе: «Арестовали невиновных».

* * *

Для полноты картины раскрытия заговора Локкарта небезынтересно ознакомить читателя с воспоминаниями одного из чекистов того времени Яна Буйкиса, имеющими прямое отношение к нашему повествованию. Кстати сказать, из этих воспоминаний видно, какая напряженная, разносторонняя и опасная работа велась сотрудниками ЧК по выявлению врагов Советской власти и раскрытию их преступных замыслов.

...В июне 1918 года Я. Буйкис со своим товарищем Яном Спрогисом выехали в Петроград с заданием Феликса Эдмундовича Дзержинского — проникнуть в белогвардейское подполье и выяснить замыслы его руководителей. Подчеркивая значение этого задания, Ф. Э. Дзержинский объяснил Буйкису и Спрогису, что Петроград остается крупным очагом контрреволюционных организаций и туда ведут нити многих раскрытых заговоров и мятежей.

Нет необходимости подробно рассказывать о том, сколько трудов, усилий, находчивости потребовалось посланцам «железного» Феликса для выполнения поручения. Важно одно: им удалось войти в доверие к членам подпольной контрреволюционной организации, познакомиться с Сиднеем Рейли и быть представленными самому шефу, некоему Кроми, — морскому атташе одной иностранной державы, который остался доволен ими. В конечном счете они настолько завоевали репутацию надежных людей, что Кроми доверил им доставку секретного пакета в Москву — главе английской миссии Локкарту.

Далее лучше прочесть то, что пишет сам Ян Буйкис.

«Мы понимали, что шпионы-дипломаты, доверив нам важные секреты, будут следить за нами и проверять. Наши предположения подтвердились. Рано утром в номере гостиницы «Селект», где мы остановились накануне отъезда в Москву, раздался настойчивый стук в дверь. На пороге стоял Сидней Рейли.

— Не возникло ли каких-либо затруднений с передачей письма Локкарту? Не нужна ли моя помощь? — с подчеркнутой вежливостью спросил он.

Было ясно, что неожиданный визит английского разведчика преследовал единственную цель: проверить, не попало ли письмо в чужие руки. Убедившись, что его опасения напрасны, Рейли в хорошем настроении покинул гостиницу.

Оставшись одни, мы усиленно обдумывали, как нам показать пакет Ф. Э. Дзержинскому, прежде чем вручить его адресату. Мы допускали, что в Москве за нами будет слежка. Поэтому, приехав в столицу, с вокзала пошли пешком, предпочитая тихие улочки и проходные дворы.

В тот же день пакет был на столе у Дзержинского. Феликс Эдмундович крепко пожал нам руки, поинтересовался нашим самочувствием и посоветовал хорошенько отдохнуть,

На следующее утро мы вновь были в кабинете Ф. Э. Дзержинского.

— Теперь идите к Локкарту и вручите ему письмо, — сказал он, возвращая нам пакет. — О результатах встречи сразу же ставьте меня в известность.

В 11 часов мы отправились к Локкарту по указанному нам адресу. Нас встретил крепкий, спортивного вида человек лет тридцати. Он не выглядел англичанином, в его внешности было нечто русское. Держался любезно, предупредительно, говорил по-русски без малейшего акцента, но был очень осторожен. Когда я подал ему пакет, он вскрыл его и долго перечитывал рекомендательное письмо от Кроми.

— Да, это Кроми! — сказал он и пригласил нас к себе в кабинет.

В своей книге «Буря над Россией», вышедшей за границей в 1924 году, Локкарт об этом пишет так: «Я сидел за обедом, когда раздался звонок и слуга доложил мне о приходе двух человек. Один из них, бледный, молодой, небольшого роста, назвался Шмидхеном... Шмидхен принес мне письмо от Кроми, которое я тщательно проверил, но убедился в том, что письмо это, несомненно, написано рукой Кроми. В тексте письма имелась ссылка на сообщения, переданные мной Кроми через посредство шведского генерального консула. Типичной для такого бравого офицера, как Кроми, была фраза о том, что он готовится покинуть Россию и собирается при этом сильно хлопнуть за собой дверью...»

Думается, что комментарии к этим воспоминаниям Локкарта излишни.

Мы предстали перед английским «дипломатом» как офицеры царской армии, поддерживающие связь с влиятельными командирами латышских стрелков. Часть их, по нашим уверениям, изменила свое отношение к Советской власти, разочаровалась в ее идеалах и при первой возможности была готова примкнуть к союзникам. Естественно, что в глазах Локкарта мы относились именно к таковым.

Матерый разведчик был предельно осторожен и раскрыл свои планы не сразу, а после тщательного изучения и проверки нас.

На одной из встреч он наконец заговорил откровенно:

— Сейчас наступило самое подходящее время для замены Советского правительства и установления в России нового порядка. В организации переворота вы можете оказать большую помощь.