С конца мая по конец августа Пауэрс осваивал самолет У-2, специально созданный на фирме «Локхид» для ведения стратегической разведки с больших высот.
Подготовкой к полетам и обучением работе со специальной разведывательной аппаратурой руководили полковники Пери, Паркинс и майор Кордза. Непосредственно полетам на этих новейших сверхсекретных самолетах шпионов обучали летчики авиакомпании «Локхид», а также военные летчики. Овладев управлением, взлетом и посадкой У-2, Пауэрс совершал на нем тренировочные полеты на большой высоте и на большие расстояния над Калифорнией, Техасом, северной частью США. Свободное время он использовал для всесторонней физической подготовки: много занимался спортом, стрельбой из пистолета.
Пройдя почти трехмесячную подготовку, личный состав подразделения, в котором состоял и Френсис Пауэрс, был переброшен в Турцию, на военную базу Инджирлик, расположенную вблизи города Адана. Этому подразделению, подчинявшемуся двум хозяевам — ЦРУ и Главному штабу ВВС США, — присвоили условное наименование «10–10», В целях маскировки считалось, что оно подчиняется Национальному управлению по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА). На подразделение возлагалось ведение шпионажа против СССР путем засылки самолетов-шпионов в воздушное пространство нашего государства и сбора сведений о радиостанциях, радиолокационных установках, о местах запуска ракет, расположении важных военных и промышленных объектов.
С базы Инджирлик американские летчики из подразделения «10–10», о котором Пауэрс позднее скажет, что «оно было создано для изучения погоды, а на самом деле занималось сбором военной информации», совершали шпионские полеты.
С 1956 года интенсивность этих полетов особенно усилилась.
— Я считал, что это была основная работа нашего подразделения, — показал на суде Пауэрс. — Ежегодно по нескольку раз я летал вдоль границ СССР с Турцией, Ираном и Афганистаном. В 1956–1957 годах три-четыре полета были совершены над Черным морем. В 1956 году я сделал один-два полета, в 1957 году таких полетов было шесть — восемь, а в 1958–1959 годах — десять — пятнадцать и за четыре месяца 1960 года — один или два. Все эти полеты я совершал вдоль южных границ Советского Союза. С такими же целями летали и другие летчики подразделения «10–10».
Мы поднимались с аэродрома Инджирлик и летели на восток до города Ван, расположенного на берегу одноименного озера. После этого брали курс на столицу Ирана — Тегеран и после пролета над Тегераном летели в восточном направлении южнее Каспийского моря. Затем я обычно пролетал южнее города Мешхеда, пересекал ирано-афганскую границу и далее летел вдоль афгано-советской границы. Недалеко от восточной границы Пакистана делался поворот и по тому же маршруту мы возвращались на аэродром Инджирлик. Позднее стали делать поворот раньше, после углубления на территорию Афганистана примерно на двести миль.
Во время полетов в соответствии с полученными инструкциями летчики, в том числе и Пауэрс, включали имевшуюся на самолетах разведывательную аппаратуру, и засекали сигналы наших радиостанций и работу радиолокационных установок.
Однако ЦРУ не удовлетворяли полеты вдоль границ СССР. И вот началась подготовка к вторжению в глубь Советской страны. Для выполнения этой задачи еще в августе 1958 года Пауэрс перегнал один из самолетов У-2 с базы Инджирлик на аэродром в Будё (Норвегия). Здесь его встретил новый командир подразделения «10–10» полковник Бирли с большой группой обслуживающего персонала.
Пролетая по курсу Адан — Афины — Бряндизи (Италия) — Рим — Франкфурт-на-Майне — Ставангер (Норвегия) — Будё, Пауэрс чувствовал себя совершенно спокойно. Его нисколько не тревожило, что он нарушает границы других стран.
— Я об этом никогда не задумывался. Моей задачей было выполнять приказы, которые мне давались, — показал подсудимый.
Правительство США, Пентагон, конгрессмены придавали огромное значение шпионским полетам над территорией Советского Союза. Именно поэтому подразделение «10–10» посетил начальник штаба ВВС США генерал Томас Д. Уайт; дважды его инспектировал командующий ВВС США в Европе генерал Эверест; не оставил без внимания свою паству из шпионского подразделения и почивший в бозе кардинал Спеллман.
Пауэрс успешно справлялся со всеми заданиями, продолжая совершенствовать свои навыки. Усердие в освоении шпионской профессии не оставалось без внимания начальства, которое всячески поощряло его.
...Уже истекал срок второго контракта. Некоторые сослуживцы Пауэрса, радуясь тому, что все для них обошлось благополучно, собирались домой в Штаты, не желая больше связывать свою судьбу с ЦРУ.
Колебания, тревога за свое будущее не оставляли и Пауэрса. Он уже давно в полной мере осознал преступный характер своей деятельности. Однако желание увеличить количество долларов, вносимых ЦРУ на его текущий счет, было сильнее угрызений совести и даже страха. Поэтому вновь состоялась поездка в Вашингтон, встреча с уже хорошо знакомым мистером Коллинзом и продление, в третий раз, контракта с ЦРУ. Высокое вознаграждение, все те же доллары продолжали удерживать Пауэрса в подразделении «10–10».
— При последнем возобновлении контракта я колебался... — показал на суде Пауэрс. — Мной владело труднообъяснимое чувство. Мне не нравилось то, что я делал... У остальных пилотов подразделения «10–10», видимо, оказалось больше здравого смысла, и они по истечении срока контракта уходили. Уже по окончании первого срока контракта все летчики, с которыми я начал в 1956 году служить в подразделении «10–10», вернулись в США. На место убывших летчиков прибыли новые. Только я один продлил тогда контракт... Решение о продлении я принимал самостоятельно. Однако моя жена, которую я ставил об этом в известность, никогда не возражала против того, чтобы я продлил контракт, и мы продолжали оставаться в Турции.
27 апреля 1960 года, вскоре после посещения базы Инджирлик начальником штаба ВВС США генералом Томасом Д. Уайтом, командир «10–10» приказал Пауэрсу и еще примерно двадцати летчикам быть готовыми в 20 часов 30 минут того же дня к вылету на аэродром, расположенный невдалеке от города Пешевар (Пакистан).
Вернувшись домой, Пауэрс сказал жене, что он улетает на три-четыре дня.
И вот они в Пешеваре. В ожидании распоряжений Пауэрс и его напарник в течение трех дней отдыхали. Внешне все казалось спокойным. И все же что-то тревожило, угнетало Пауэрса. Он догадывался: предстоит необычный полет. Ведь до сих пор все они выполнялись с аэродрома в Адане, а на сей раз полковник Шелтон счел необходимым доставить их на базу в Пешевар. Третий день тянулся особенно долго, но всему бывает конец — кончился и он.
...1 мая 1960 года примерно в 2 часа 30 минут по московскому времени Пауэрс и его напарник были подняты по тревоге. Утро выдалось погожим, теплым. На голубом небе лениво плыли небольшие белые облака. У ангара уже стоял знакомый У-2. Быстро позавтракав, пилоты направились в штаб, где полковник Шелтон сообщил, что одному из них предстоит выполнить особое задание — совершить разведывательный полет над территорией Советского Союза.
Во время двухчасового вдыхания чистого кислорода, что делалось каждый раз перед высотным полетом на У-2, Шелтон проинструктировал обоих пилотов.
На суде Пауэрс рассказывал:
— Через несколько минут полковник принес карты и показал их мне. Он сообщил, что на картах нанесен маршрут моего полета: от базы Пешевар, через территорию Афганистана, Аральское море, Свердловск, Киров, Архангельск, Мурманск до базы Будё в Норвегии. Это были маршрутные карты, обнаруженные впоследствии на моем самолете. Полковник сообщил, что располагает некоторыми сведениями о ряде аэродромов и если я желаю, то могу нанести их на свою карту. Я выразил желание это сделать и пометил некоторые аэродромы. Затем он указал мне район, где находилась, по имеющимся у него данным, площадка для запуска управляемых снарядов. Это место я также пометил на своей карте. Кроме того, полковник указал место, в котором, по его мнению, что-то должно находиться, но что именно, он не знал. Я пометил и это место.