Князев что-то написал и протянул бумагу прокурору.
– Прошу оставить нас вдвоем,– попросил меня Рудов.
Увидев мое недоуменное лицо, он молча дал мне записку. «Буду давать показания только Рудову»,– было нацарапано корявым почерком.
Я встал, молча вышел из кабинета.
«Интересно получилось,– подумал я.– Бился, бился, и нате. А Рудов хорош: пришел, увидел – расколол! Будет теперь разговоров».
Впопыхах я забыл сигареты, но возвращаться в кабинет мне не хотелось.
– Дай-ка закурить,– обратился я к проходящему мимо Шуйдину, совсем забыв, что он некурящий.
Шуйдин молча развел руками.
– Ты что, тоже немой?! – не сдержавшись, заорал я на весь коридор.
– Валерьянки выпей,– спокойно пробасил Шуйдин. И пошел дальше.
Минут через сорок я все же не вытерпел и постучался в свой собственный кабинет. Князева уже увели Рудов по-прежнему сидел в моем кресле и задумчиво смотрел в окно.
– Ну? – не вытерпел я.– Что удалось узнать, Яков Тимофеевич?
Рудов молча протянул мне протокол допроса. На чистом листе бумаги была написана всего одна фраза1 «Я не виноват»,– и стояла размашистая подпись Князева.
– Что это значит? – я с удивлением уставился на прокурора.
– А то,– спокойно ответил Рудов, отбирая у меня листок бумаги,– что Князева придется из-под стражи освободить
– Как – освободить? Что за глупые шутки!
– Я вовсе не шучу.– Рудов строго посмотрел на меня.
– Вы что, действительно считаете, что он не виновен? А улики?
– Против Горбушина у вас тоже были улики, не так ли? – спокойно возразил прокурор.
– Но я не согласен с вами! – взорвался я.
– Принципиальность для следователя нужна не меньше, чем для прокурора, и все же, дорогой Сергей Васильевич, я очень прошу вас вынести постановление…
– О чем? О прекращении дела? Ни за что!
– А кто вам сказал, что дело нужно прекращать? Я предлагаю изменить меру пресечения: возьмите подписку о невыезде, но из-под стражи Князева освободите.
– Я буду жаловаться прокурору области.
– Это ваше дело.– Рудов встал с моего места и вежливо добавил: – Ваше законное право.
Взглянув на часы, прокурор направился к двери и уже у порога сказал:
– Извините, но меня ждут на заседании исполкома. К нашему разговору мы вскоре вернемся.
Я буквально кипел от злости. На каком основании Рудов решил выпустить из-под стражи Князева? Может быть, это тактический ход? Но почему тогда он ничего мне не говорит об этом? Неужели не доверяет?
Я бился, распутывая это дело. Вышел, как мне казалось, на верный путь. И вот я сейчас должен собственными руками отпустить щуку в реку, как в той басне. Скрепя сердце я сел и написал постановление об изменении меры пресечения. Когда этому постановлению был дан законный ход, я вызвал к себе Скирду и, ничего не объясняя, сказал, что мы изменяем меры пресечения к Князеву. По ошарашенному виду Скирды я понял, что освобождение Князева показалось ему, как и мне, совершенно неожиданным и необоснованным.
Начальник следственного отдела Мартиросян, к которому я обратился со своими подозрениями, ворчливо попросил не вмешивать его в это дело, сославшись на то, что ему скоро уезжать в длительную командировку.
В тот же день вечером, в одиннадцать часов, ко мне домой прибежал взволнованный Скирда и, утащив на кухню, возбужденно сказал:
– Только что в кафе «Георгин» видел Князева.
– Ну и что?– не понимая причины его волнения, спросил я. В том, что тот пошел в кафе, не было никакого криминала.
– Да, но с кем я его видел? – торжествующе блеснул глазами лейтенант.– С Рудовым,– не дожидаясь моего вопроса, выпалил Скирда.
– Как – с Рудовым? – уставился я на него.– Ты ничего не перепутал, часом?
– За кого вы меня принимаете, Сергей Васильевич? Ровно в двадцать ноль-ноль Князев вышел из гостиницы, и я решил посмотреть, куда он пойдет. Пошел прямым ходом в Черемушки. (В каждом городе есть свои Черемушки. У нас, в Зеленогорске, тоже есть район, носящий такое название.) Сошел с автобуса,– возбужденно продолжал Скирда,– и в кафе «Георгин», а там в отдельном кабинете его поджидал Рудов. Говорили они часа полтора. Потом Рудов ушел, а Князев посидел еще минут пятнадцать и тоже ушел, сейчас он в гостинице, лег спать, во всяком случае, свет в номере погасил. О чем говорили, сказать не могу – в кафе я не заходил, чтобы себя не расшифровывать, наблюдал с улицы через окно.
– Так,– только и мог проговорить я.
Надо сказать, что место для встречи было выбрано очень правильно. В это время года в кафе-мороженое «Георгин» почти никто не ходит. Его даже собирались закрыть из-за нерентабельности в зимний период. Значит, Рудову нужно было уединенное место для переговоров с Князевым. Но зачем? Неужели тот пообещал ему взятку? И он согласился?… На Якова Тимофеевича это не похоже. Тогда в чем же дело? Почему прокурор при столь явных уликах дал указание освободить Князева из-под стражи?