– Сейчас самое главное, чтобы народ знал правду,– продолжала Лена,– чтобы было меньше отсиживающихся по своим норкам. Фашистская пропаганда запугивает таких ложью и своими мнимыми победами парализует их. Помнишь, сколько они трепались, что взяли Москву? И у многих после этого руки опустились. А Москва стояла и стоять будет. Надо, чтобы каждый, чем только мог, вредил этим гадам.– Девушка гневно сдвинула брови.– Чтобы ни одной минуты они спокойно не чувствовали себя на нашей земле.
– Да я бы с удовольствием им насолил.– Ее взволнованная речь подхлестнула меня, сделала сильным и, как мне казалось, способным на все.
– Я так и думала, Олег.– Лена пристально посмотрела мне в глаза.– Хочешь нам помогать?
– Кому это «нам»? – спросил я.
– Нашим, советским,– уклончиво ответила она.
– В чем должна состоять моя помощь?
– Для начала сможешь переписывать листовки. Условие: писать печатными буквами. Тексты листовок будешь получать от меня.
Я с радостью согласился. В ту минуту я вовсе не думал о последствиях. Мне ужасно захотелось в глазах Лены выглядеть смелым и сильным. Прошло полгода, прежде чем я узнал о существовании подпольной организации «За Родину!». Лена умела хранить тайну. Все это время я аккуратно размножал листовки и передавал их Ремизовой. О привлечении меня к более сложной работе речь зашла тогда, когда понадобился связной с областным центром. Моя кандидатура показалась штабу подходящей. Так я стал полноправным членом подпольной комсомольской организации «За Родину!».
В нашей семье произошли за это время серьезные перемены. Тетка Матрена неожиданно стала коммерсанткой. Войдя во вкус обменных операций на рынке, она заявила мне, что арендует на рынке ларек.
Так или иначе, новое положение моей тетки было мне на руку: во-первых, я официально был при деле, как совладелец торговой точки, а во вторых, мои отлучки в областной центр можно было объяснить коммерческими делами.
Догадывалась ли тетка об истинной причине моих поездок? Думаю, что нет. На ее расспросы о том, что я делаю в городе, я придумал, как тогда казалось, хорошую отговорку. Я заявил ей, что завел в городе девушку и наведываюсь к ней.
Теперь с Леной мы виделись часто. Порой мне казалось, что она просто воспользовалась моей увлеченностью ею и использовала меня в своих целях. Ни размножение листовок, ни тем более утомительные поездки в областной город не доставляли мне никакого удовольствия. Я считал все это детской игрой. Кроме того, меня раздражали ее бесконечные рассуждения о Родине, о долге, все это напоминало мне комсомольские собрания, на которых Ремизова всегда играла первую скрипку. Меня так и подмывало сказать ей в такие минуты, что на меня эта голая агитация не производит впечатления. Но, конечно, ничего подобного я ей не говорил, а, наоборот, поддакивал и даже весьма удачно имитировал энтузиазм, прекрасно понимая, что переубедить се невозможно.
Листы дела 150-167Старший следователь. Скажите, Князев, вы знали Карпова?
Князев. Конечно. Карпов был членом штаба и руководил диверсионной группой в подпольной организации «За Родину!»
Старший следователь. Почему вы его убили?
Князев. А что мне оставалось делать? Все началось со знакомства с майором СС Кригером.
Старший следователь. Расскажите об этом поподробней.
Князев. К майору Кригеру я попал по чистой случайности. Выполняя задание подпольной организации «За Родину!», я в качестве связного несколько раз ездил в областной город. В тот памятный январский день 1943 года я, ничего не подозревая, шел на явочную квартиру на Железнодорожной улице. В подкладке моего пиджака были зашиты разведданные, собранные группой Павлычко.
Тихий городок Солоницы во время войны стал крупной узловой станцией. Сбор разведывательных данных о прохождении военных эшелонов имел важное значение для командования Красной Армии, готовившей наступление на нашем участке фронта. Мои документы были в полном порядке. В городской магистратуре работал наш человек, и поэтому проверок я не опасался. В небольшом домике меня ожидал работающий слесарем-водопроводчиком дядя Ефрем. Я бывал у него не раз, и поэтому все формальности с паролем и отзывом казались мне смешной и ненужной забавой. Вообще к конспирации большинство из нас, зеленых мальчишек, относилось как к увлекательной игре. Дядя Ефрем не раз журил меня за это, но я обращал мало внимания на его наставления, считая их просто блажью. За это я и поплатился. По условиям наших встреч, я ни в коем случае не должен был останавливаться, а тем более подходить к дому, если на ближнем к крыльцу окне не были задернуты занавески. День выдался морозный, я окоченел, кроме того, сильно устал и проголодался; хотелось как можно скорее скинуть с себя сапоги, напиться горячего чаю, которым меня всегда угощал дядя Ефрем, и завалиться спать, чтобы завтра пораньше отправиться в обратный путь. Подойдя к знакомому дому, я быстро пересек двор и, даже не взглянув на окно, взбежал на крыльцо и постучал условным тройным стуком. Дверь быстро распахнулась, и кто-то рывком втащил меня в сени. Не успел я ахнуть, как мне больно заломили руки, а потом втолкнули в комнату.