Верзила грубо подтолкнул меня к дверям. Так я и познакомился с майором, а вернее, штурмбаннфюрером СС Отто Кригером.
Гестапо находилось на площади Труда. Здание было старинное, с множеством коридоров и комнат, с глубокими зарешеченными подвалами. Жители города старались обходить стороной этот дом. Всем было хорошо известно, что человек, попавший в него, редко возвращается домой. Сама форма гестаповцев, череп и кости на фуражке, внушала людям ужас.
Отто Кригер был, несомненно, опытным контрразведчиком; его методы сильно отличались от топорной и грубой работы большинства его коллег, способных замучить человека до смерти. Штурмбаннфюрер обладал талантом в распознавании «материала». Каким-то непонятным чутьем он чувствовал буквально с первых допросов, будет на него работать тот или иной человек или нет. Если перспективы перевербовки были безнадежны, он передавал допрашиваемого оберштурмфюреру Рейнгарду, патологическому садисту, которым брезговали даже гестаповцы. Люди, попавшие в руки Рейнгарда, кончали свою жизнь в страшных мучениях. Если перевербовка казалась Кригеру возможной, он бульдожьей хваткой вцеплялся в человека, пуская в ход весь свой богатый арсенал – от красноречия до угроз. Он не мучил, даже не бил, а просто рассуждал вслух, создавая иллюзию искренней заинтересованности в судьбе нужного ему человека. Иногда для контраста он заставлял своих «подопечных» присутствовать на допросах с пристрастием, которые проводил оберштурмфюрер Рейнгард. Довелось и мне однажды побывать на таком допросе. Рейнгард на моих глазах замучил девушку-радистку лет двадцати. Он не узнал даже, как ее зовут, потому что после перенесенных пыток девушка находилась в полубезумном состоянии и, кроме криков боли и невнятного бормотания, от нее невозможно было ничего добиться.
С того времени минуло много лет, но до сих пор при воспоминании об этом допросе меня до самых костей пробирает мороз. Это было так страшно, что я там же, в камере, потерял сознание.
Но вернусь к тому морозному январскому дню, когда я впервые попал в старинный мрачный дом на площади Труда. В комнате, которую занимал Кригер, не было ничего лишнего, и, если бы не тяжелые решетки на окнах, ее можно было принять за обычный кабинет обычного чиновника. Кригер, войдя в комнату, снял пальто, аккуратно стряхнул с воротника снег и повесил пальто на плечики, которые он достал из стенного шкафа. Затем он снял шляпу и неторопливо зачесал назад свои редкие волосы.
– Садись, Олег.– Кригер глазами указал мне на стул.– Разговор у нас будет долгим.
Теперь я смог как следует рассмотреть его. На вид Кригеру можно было дать лет сорок – сорок пять. Роста он был среднего, под идеально сидящим на нем синим костюмом угадывалось мускулистое, сильное тело. Лицо его можно было назвать красивым, если бы его не портили маленькие, глубоко посаженные глаза. Губы Кригера были постоянно раздвинуты в полуулыбке. Вот как раз эта-то полуулыбка совершенно не гармонировала с холодным, змеиным выражением глаз. Кригер сел в кожаное кресло, неторопливо закурил и, улыбнувшись мне, тихо сказал:
– Ну, товарищ Курдюмов, выкладывай, кто ты и что ты. Рассказывай подробнее. Мне надо знать о тебе все.– Говорил он по-русски чисто, без малейшего акцента, только иногда некоторые слова произносил очень тщательно и отчетливо. Кригер сделал небольшую паузу и, не дождавшись моего ответа, предупредительно поднял руку: – Только учти, что каждое твое слово я проверю. И если хоть в чем-то меня обманешь, сгоришь без дыма!
– Ничего я вам больше не скажу! Ни единого слова. Делайте все, что хотите. Можете меня расстрелять, плевать я на это хотел! – Я вскочил с табурета и выкрикивал еще какие-то фразы.
Кригер с усмешкой, спокойно наблюдал за мной. Он не стукнул кулаком по столу, не закричал, нет, он просто смотрел и улыбался. Когда мой запал кончился, я в изнеможении опустился на табуретку.
– Все? – по-прежнему не повышая голоса, бесстрастно осведомился Кригер.– Как же тебе не стыдно? В твоем возрасте иметь такие нервы. Ай-ай! – Кригер укоризненно покачал головой.– Ну и дураки же твои руководители, разве можно такому сопляку доверять серьезные вещи? А я хотел спасти тебя. Ты понимаешь, где ты находишься? И почему здесь находишься? Объясняю.– В голосе Кригера зазвучали металлические нотки.– Здесь гестапо. Ты задержан как вражеский разведчик. Ты знаешь, что такое гестапо? Думаешь, здесь поругают и отправят домой, к маме?– Кригер вышел из-за стола, подошел ко мне и положил руку на плечо.– Ах, дурачок ты, дурачок, не веришь, что я хочу тебя спасти? Думаешь, я тебя обманываю? Сейчас я тебе покажу, как здесь поступают с теми, к кому я отношусь плохо, а потом вернемся к нашему разговору.