– Так.
Меньше всего я ожидал, что разговор пойдет об алиби Горбушина, о котором, кстати, он сам даже не заикнулся. Что это? Сговор или просчет следствия?
– А вы знаете, что Горбушин мне ничего не сказал о том, что он был у вас? Ни единого слова.
– Что он мог сказать? – В голосе Клавы опять послышались слезы.– Что ему теперь говорить-то… Только зря он волнуется, я никуда не пойду жаловаться, и денег мне его не надо…
Наша беседа с Клавой длилась более двух часов. Сбиваясь, то плача, то говоря гневно и обличительно, она рассказала мне следующую историю…
Клава познакомилась с Михаилом в вечерней школе. Постепенно между ними возникло чувство, в котором трудно провести грань между дружбой и первой юношеской любовью. Большинство свободных вечеров Михаил и Клава проводили вместе: ходили в кино, на танцы или в городской сад. Были и первые робкие поцелуи и признания… Прошло время, и Михаила призвали в армию.
Клава писала ему письма, слала посылки. Между молодыми людьми был уговор, что после демобилизации они поженятся. Но вскоре письма от Михаила перестали приходить. А потом пришло то памятное письмо со штампом «воинское», которое Клава запомнила наизусть. На листке, вырванном из ученической тетради, было написано несколько слов. Но что это были за слова:
«Клава, с этого дня мы с тобой чужие. Я ничего не намерен тебе объяснять, а тем более слушать твои объяснения. Михаил».
Как выяснилось в дальнейшем, Михаил получил письмо от Клавиной подруги Тамары Сысоевой, в котором она писала, что Клава забыла Горбушина и «гуляет» теперь с Володькой Казаковым, известным в городе красавцем киномехаником.
Когда Михаил вернулся из армии, прежние взаимоотношения между молодыми людьми не восстановились. Несколько раз они встречались в леспромхозе и в городе, но Михаил проходил мимо, даже не здороваясь.
Горбушин получил в армии специальность шофера и теперь на своем грузовике часто приезжал в леспромхоз. Однажды, когда Клава возвращалась с работы – дом ее отца был расположен невдалеке от леспромхоза,– около нее на шоссе остановилась тяжело груженная машина Михаила.
– Садись, подвезу,– не здороваясь, распахнул дверь Горбушин.
– Спасибо, как-нибудь сама доберусь,– гордо отказалась Клава.
– Садись, садись, чего там, что было, то прошло. Я на тебя не сержусь.
– А за что ты на меня можешь сердиться? – Клава чуть не задохнулась от гнева.
– Как будто не знаешь? – Михаил закурил и, прищурившись от табачного дыма, нагловато посмотрел на нее.– Кто с Володькой Казаковым шуры-муры крутил, когда я был в армии?
Еле сдерживая себя, она нарочито спокойным тоном сказала:
– Дурак ты, Миша, ой, какой дурак! Никогда в жизни, слышишь, маминой памятью клянусь,– голос ее осекся,– никогда ни с Володькой, ни с кем другим ничего у меня не было. Я не то что…– Клава хотела сказать «твоя Томка», но воздержалась.
– Знаем мы вас…– неуверенно протянул Михаил.
– Ты у Володьки спроси, он тебе врать не будет…– Еле сдерживая слезы и не оглядываясь, Клава зашагала по шоссе.
Михаил с силой захлопнул дверь, включил зажигание.
А через несколько дней, оставив машину на шоссе, он подошел к домику, где жила Клава. Вызвав ее за калитку, Михаил сказал, отводя глаза в сторону:
– Ты была права. Я дурак, даже хуже, чем дурак. Прости меня, если можешь.– В его голосе было столько тоски и боли, что Клава, помимо своего желания, не оттолкнула его, не сказала ничего обидного.
Молодые люди стали вновь встречаться. Михаил рассказал ей, что Володька Казаков поднял его на смех, когда он, выпив для храбрости, стал расспрашивать киномеханика о его отношениях с Клавой. Рассказал и о злополучном письме и долго не признавался, от кого он его получил. Не признавался до тех пор, пока не проговорился, что не любит Тамару, что жизнь с ней в тягость для него. Тогда все и выяснилось.
Михаил, как бы признавая свою вину перед девушкой, относился к ней очень внимательно и заботливо. Чувства к Горбушину, которые Клава так и не смогла в себе подавить, разгорелись с новой силой. Девушка и дня не могла прожить, чтобы не увидеть Михаила. Встречаться им приходилось тайком: ведь Михаил был женат. О своем будущем молодые люди не говорили. Это подразумевалось как бы само собой.
Правда, Клава была страшно удивлена и расстроена, когда увидела, как испугался Михаил, узнав, что у них будет ребенок. Целых четыре дня Горбушин не появлялся ни в леспромхозе, ни в доме у Клавы. И только когда она с одним знакомым шофером передала ему записку с просьбой приехать к ней, Михаил появился у калитки ее дома.
Случилось это в тот самый злополучный день, когда был сбит Карпов. Отказавшись войти в дом, Михаил сбивчиво объяснил Клаве, что с Тамарой сейчас разойтись не может, так как у них только что родилась дочка.