А следователь только что вернулся из села Петро-каменского. Стараясь полнее раскрыть личность преступника, он многих опросил: не вспомнят ли в характере Орлова добрые, здравые черты? Не может же быть, чтоб в человеке гнездилось одно только плохое.
Многие, жена в первую очередь, припомнили, что действительно были у Орлова когда-то прежде золотые руки…
Утрата
Мне уже довелось однажды присутствовать на процессе, который вела судья Людмила Никифоровна Руденко. Тогда перед нею лежал громоздкий том следственных материалов — слушалось дело о тяжком уголовном преступлении. Тягостным был и сам процесс: соучастник и единственный очевидец преступления давал показания, обличавшие его собственного отца. Парень мучился, слова не шли у него с языка, мямлил тихо и неразборчиво, надолго замолкал. Процесс был выездной, показательный, людей пришло много, в зале шелестели нетерпеливые шорохи, шепоты, зал терял терпение. А судья… Тогда я, помню, уважительно удивлялся: что за железная выдержка у нее, молодой женщины, хотя, правда, с солидным юридическим стажем. Быстро отыскав в пухлом томе нужный лист дела, она зачитывала выдержки из прежних показаний подсудимых, как бы помогая родиться трудному признанию…
То было почти два года назад, и вспомнилось мне давнее дело потому, что на этот раз Людмила Никифоровна положила передо мной тоненькую, словно пустую, папку с очередным рассмотренным делом.
— Это не уголовное, гражданское, — пояснила она. — Здесь заявление истца, акт обследования, характеристики, вот и все.
И добавила:
— Однако после этого процесса мне и заседателям плохо спалось.
Вот как! Судья Руденко спокойно разговаривает с убийцами — и теряет покой от чьей-то «гражданской» беды, о которой рассказывает вот эта тонкая папка…
Каждая подобная история начинается, конечно же, задолго до того, как появляется такая папка с «делом». Вот и эта семейная драма начиналась лет восемь назад. Начиналась вкрадчиво, незаметно для постороннего глаза, исподволь росла, набирала злую силу. Постепенно обострялась. И уже не утаить ее стало в семейном мешке. Тревожные волны неблагополучия расходились все дальше, словно круги на воде от брошенного камня, и сперва ближайшие соседи покачивали головами, потом старушки на скамеечке у подъезда… Наконец докатилась волна и до мест работы. Тогда и появился первый письменный документ. Он не войдет в судебную папку, но все-таки это был первый документ: администрация столовой, где работала жена, писала администрации автоколонны, где работал муж. Просили как-то повлиять в конце-то концов на шофера Гарифуллина Ханифа Гарифулловича, который плохо ведет себя в быту, пьянствует, на глазах у несовершеннолетних дочерей обижает и даже избивает жену Розу, а ведь Роза работает буфетчицей, каково ей перед клиентами, с си-няками-то! Недавно он так избил бедную женщину, что ей стыдно было появиться на работе, получился у нее прогул. Так вот, примите меры.
В автохозяйстве очень удивились: Гарифуллин пьет?! И бьет?! Вот на кого бы не подумали! Двадцать лег здесь шоферит, на работе всегда как штык, спиртного запаху от него не слыхано. Трудяга, безотказный, производственное задание перевыполняет, не раз были ему поощрения, денежные и всякие. Никому и в голову не приходило интересоваться его поведением в семье, да просто не верится… Но факты — вещь упрямая, а факты— жена в синяках. Не будет же администрация столовой врать. Да, неприятно…
Все подобные неприятности стекаются к шоферу Алексею Здору. Потому что он председатель товарищеского суда. Но, главное, потому еще, что дотошный, щепетильный в вопросах шоферской чести Здор не отмахнется, не отпишется, а обязательно вникнет в любое скверное дело, разберется, что к чему и какие этим неприятностям причины.
В свой выходной день Здор отправился на другой конец города в ту столовую, потолковать с авторами письма-жалобы. Выяснилось, что все как будто так, как написано в жалобе, однако и не совсем так. То есть синяки-то у Розы были, прогул тоже, но…
Привычная, проверенная логика: если у замужней женщины синяк под глазом, значит, муж виноват, кто же еще! Тем более что и сама она уверяет: он, муж, хулиган такой! Столовская администрация призналась, что пьяного мужа не видывали, а от жены спиртной запах слыхивали, унюхивали не раз, есть такой у Розы грех. Но опять же виноватили мужа: сам пьет и жену втягивает. И жалобу писали со слов Розы.