Так начались для Павла Калитина его «первые классы» оперативной работы в органах милиции. Впрочем, справедливость требует отметить, что начались они все же много раньше.
Рассказ второй
КРЕСТНАЯ
Чемпион среди всех универсальных магазинов страны — ГУМ — раскинул под стеклянной крышей свои трехэтажные линии в самом центре Москвы, вдоль Красной площади. И в самом ГУМе тоже есть своя центральная площадь, на которой даже устроен фонтан. Вокруг его большой круглой чаши обычно много людей. Приятно немного отдохнуть вблизи прохладного водоема, особенно радующего глаз в каменном городском скопище в такой, как сегодня, жаркий июльский день. Это приметное место служит иной раз ориентиром тем, кто потерял друг друга в густой толпе. А кто и специально приходит сюда ради назначенной встречи.
Вот около фонтана стоит, прислонившись плечом к кромке большого зеркала, пожилой, хорошо одетый человек. Обращает на себя внимание его ярко-белая, напоминающая тропический шлем фуражка весьма сложной конфигурации. Человек достает из бокового кармана золотой портсигар. Щелкает плоская, обтекаемых форм зажигалка, и человек подносит синий газовый огонек к сигарете. По тут же слышит голос:
— Здесь курить нельзя.
Перед ним вытянулся, приложив руку к козырьку, милиционер.
Человек произносит несколько слов по-французски, видимо, извиняется.
Инцидент исчерпан. Иностранец снова застывает в той же позе и, казалось, лишь продолжает лениво рассматривать свое изображение в зеркале. Но вот он оживляется, может быть, увидел в зеркале знакомых. И в самом деле, на противоположной стороне площадки, возле витрины секции подарков, остановилась группа мужчин, по внешнему виду тоже напоминающих гостей из-за рубежа: в беретах, пестрых рубахах с погончиками, с фото- и киноаппаратами через плечо. Они оживленно переговариваются. Вся группа медленно движется по направлению к первому иностранцу. В центре ее — небольшой седой старичок в светло-желтом нанковом костюме. Возле первого иностранца группа задерживается. Старичок лепечет что-то и, вежливо приподняв соломенную шляпу, раскланивается. Собеседники придерживают его за локти и шумно начинают спорить друг с другом, жестикулируя и кивая на старичка. Тогда первый иностранец делает шаг вперед, снимает свою ослепительную фуражку-шлем и, очевидно, представляется. Люди в беретах оборачиваются к нему, смеются, хлопают по плечу. Земляки, по всей видимости, повстречались на чужбине — это всегда событие. И вся группа, вместе с первым иностранцем и старичком в нанковом костюме, отправляется в кафе «Националь».
…Павел Калитин познакомился с «иностранцем» и старичком в отделении милиции, которое обслуживало ГУМ. Уже ушли шумные, взволнованные французские туристы, бесконечное количество раз приносившие свою благодарность советской милиции, задержавшей аферистов. А те чувствовали себя весьма спокойно: сняли пиджаки, положили их на колени, покуривали. Ждали, когда приедет за ними из МУРа Теплов.
— Это главный специалист вот по таким субчикам-мошенникам, — сказал Павлу дежурный по отделению, когда он поинтересовался, почему никто из здешних оперативников не занимается жуликами. — Наше дело помочь их задержать. А уж вся работа над личностью обвиняемых начинается там, на Петровке, 38.
В своем свободном пиджачке и светлых лавсановых, по-модному узких брюках Теплов никак не походил на сотрудника розыска, да еще с такой грозной репутацией. Он очень мирно, совсем по-домашнему, то и дело отирал большим светло-зеленым платком свое моложавое, хорошо выбритое лицо и столь же гладкую голову, не то уже начисто лишенную какой-либо растительности, не то отлично побритую.
— Да, да. Очень жарко. День добрый, Фридрих Дмитриевич. — Воспитанные жулики один за одним корректно привстали с деревянного дивана и поклонились Теплову.
— Здравствуйте, Ганзеев, здравствуйте, Дашкевич. Когда же, наконец, утихомиритесь? Пора и на пенсию. Не надоело по тюрьмам скитаться?
— Если откровенно сказать, то несколько наскучило. Но ведь каждому свое. Мне лично много не надо, мне нужно только лишнее. Вероятно, последнее обстоятельство и приводит к некоторым недоразумениям. И меня и партнера, — ответил Ганзеев. Дашкевич только согласно кивал головой и в разговор с Тепловым не вступал. — Мы ведь от принципа курицы исходим, Фридрих Дмитриевич.
— Что еще за принцип?
— А как же. Народный эпос отмечает: «только курица от себя лапой отгребает».