Соседи отзывались об Ольге хорошо: была раньше веселая, жизнерадостная, услужливая. А когда одна за другой навалились на нее горести, надломилась как-то, в себя ушла. Да и устоять мудрено. Совсем ведь девчонкой была, когда все случилось. В восемнадцать лет замуж вышла, а муж негодяем оказался, бросил с ребенком и скрылся куда-то из Москвы, чтобы алиментов не платить. А потом мать под трамвай попала. Дочку-то Ольга в детский садик на неделю определила. Да все равно трудно им с матерью приходится. Пенсия по инвалидности у матери небольшая, а сама курьером в каком-то тресте работает.
Особенно старалась представить Ольгу с выгодной стороны жившая в одной квартире с Котовыми Александра Федосьевна Губанчикова. Сколько всяких историй обычно рассказывается о соседях, устраивающих из коммунальной квартиры своеобразный филиал ада. И почему-то совсем мало вспоминают людей, которые в тяжелую минуту приходят на помощь друг другу, порой открывая неожиданно не только для окружающих, но и для самих себя самые светлые свойства своей души.
Все соседи так или иначе, но принимали участие в судьбе Котовых. Но самой сердечной и внимательной оказалась Александра Федосьевна Губанчикова — бывшая повариха, необъятной ширины женщина, но тем не менее на редкость живая и сноровистая. Она успевала справить не только свои дела, но и сделать все, в чем нуждалась Анна Гавриловна — мать Ольги, оставшаяся совсем без присмотра.
— А чего же. Я теперь гардеробщицей в театр определилась. Целый день до вечера — вон сколько времени свободного. Грех человеку не помочь, когда тем более дома сидишь. А вы Ольгу не обижайте зря, она и так богом обижена, — решительно перевела разговор на больше всего волновавшую ее тему Александра Федосьевна. — Молодой вы еще, жизнь вас скорей всего и не теребила как следует. А она такого хлебнула — на троих хватит.
Александра Федосьевна еще долго высказывала свои соображения о том, как бы поступила, будь она на месте Павла. А он думал о том, как все же заставить Ольгу понять, что не губить ее собрались, а хотят ей помочь, чтобы выбралась из трясины, в которую попала.
Оказалось, уже судили Ольгу Котову, и как раз за кражу туфель из учреждения. Суд принял во внимание тогда и характер преступления и что она является единственным кормильцем в семье: ее приговорили к одному году исправительно-трудовых работ по месту службы.
Вряд ли требовалась особая проницательность, чтобы связать воедино кражи, в которых уже была уличена Ольга, с теми исчезновениями вещей в учреждениях, где виновный найден пока не был.
По сохранившейся в Ольгином тресте книге курьера Павел провел несложную, но занявшую немало времени работу. Даты посещения Котовой как курьером интересующих МУР учреждений совпадали с днями, когда случались кражи, о которых говорилось в заявлениях потерпевших. И таких случаев набралось чуть ли не два десятка.
Улики бесспорны. А Ольга молчит. Плачет только, судорожно всхлипывая и не вытирая слез. Полная противоположность той вызывающей браваде, с которой ведут себя обычно профессиональные воры, когда уличены.
Павел идет к начальству. К сожалению, полковник Соловьев хворал: врачи надолго уложили его в больницу — дал знать о себе тромбофлебит, мучивший еще со времен войны. В кабинете Степана Порфирьевича теперь уверенно хозяйничал майор Вазин.
— Что скажете, Калитин?
— Я насчет Котовой. Туго пока с ней, не найду контактов. И дома у нее, я уже вам докладывал, все очень сложно. А человек она не потерянный, я в это верю твердо.
— Не мудрите, Калитин. У нас же есть все необходимые улики. Предъявляли ей?
— Предъявлял.
— Берет кражи на себя?
— И не собирается.
— Не умеете разговаривать с преступником. Передавайте дело следователю. Он все быстренько оформит и направит в суд.
— Позвольте мне, пожалуйста, довести начатое до конца. Я думаю, что-то прорежется в наших отношениях. Не надо ее отпугивать, Тут ведь нечто большее может удаться, чем одно разоблачение преступника. Мы можем помочь ей снова человеком стать.
— Ну, Калитин, и упрямец вы. Мы прежде всего обязаны других защищать от таких, как она, Понятно? А не цацкаться с ней. Голову оторвут за ваши психологии и разные придумки. Отсрочку взяли уже у прокурора? То-то. Нет, чую, получим мы из-за вас в конце концов от начальства вальпюрьеву ночь. В лучшем виде…
Павел с трудом сдержал себя. Как тут было не улыбнуться, когда эту знаменитую вазинскую «вальпюрьеву ночь» Серега Шлыков не преминул только что обыграть. В одной из пьес Островского Сергей нашел купчиху, которая жестоко боялась трех «дьявольских» слов, считала, что они могут принести человеку большой вред. Это жупел, вымпел и металл. Шлыков утверждал, что такие же три запретных «страшных» понятия-заклинания есть и у майора Вазина. Это психология, интеллект и вальпюрьева ночь (Видимо, в транскрипции Алексея Михайловича и в его понимании вальпургиева ночь означала не что иное по смыслу, как варфоломеевскую ночь.)