Павел тоже склонялся к этой мысли. Любопытно, какие доводы приведет полковник в пользу такой версии? Но начальник отдела никаких доводов не привел. А вместо этого спросил:
— А вы как думаете?
И хотя он обратился ко всем, Павел посчитал себя обязанным сказать:
— Полагаем, товарищ полковник, что и такой вариант имеет право на существование.
— Почему?
— Очень уж архаичный и опасный способ применяет этот Каменщик. Для себя опасный. Шансов на удачу мало, а на провал более чем достаточно. На такое может идти или изощренный смелый преступник, или человек авантюрного толка, действующий на арапа, с верой в свою счастливую планиду.
— Согласен. И так можно прикидывать. Но, между прочим, архаика у него не такая уж глупая: идет трудным, опасным путем — это верно, но зато не через двери или окна, оборудованные сигнализацией.
— Надо бы подсказать кому следует насчет круговой сигнализации там, где соблазн есть для таких, как наш подопечный.
— Уже подсказали, и уже приняты меры.
— А мы тут догадки строили насчет возраста и облика Каменщика, — не выдержал долгого молчания Сергей.
— Догадки — вещь полезная, товарищ Шлыков. Но уже наступил тот самый край, когда количество их, этих наших догадок, должно перейти в очень желанное качественное состояние. Не так ли? На этом риторическом обращении давайте будем заканчивать.
Соловьев улыбнулся, чтобы смягчить неожиданно прорвавшуюся резкость своего тона, и взялся за ручку двери. Что-то там опять в организме разладилось: хотелось расстегнуть воротник рубашки и хоть немного полежать, ни о чем не думая. Как всегда, при наступлении боли охватывала слабость, начинало покалывать сердце. Степан Порфирьевич в такие минуты корил себя, что не слушает врачей, перерабатывает, что вот и в отпуск никак собраться не может и раздражаться себе позволяет. Уже в дверях он сказал:
— Завтра обсудим план действий. А сейчас прошу отправить телефонограммы и всем отдыхать…
Это, конечно, правильно, отдохнуть не мешает. Но сложно включаться и выключаться по желанию, будто ты некое штепсельное приспособление. Пока шел до метро, спускался по эскалатору в глубь земли, ехал в шумном, жужжащем разговорами вагоне, опять перебирал Павел известное и неизвестное о Каменщике, спорил с товарищами, с самим собой, гадал, как все сложится дальше.
Стоит в середине прохода, держась за металлические поручни, молодой человек в свободном черном пальто, с которым вполне сочетались мягкое яркое кашне и темно-серая шляпа, отличавшаяся небольшими закругленными полями. Он углублен в себя. Хорошее лицо его выражает крайнюю степень сосредоточенности. К прямому носу с сильно развитыми крыльями сбежались с высокого лба сердитые складки. Как бы вопросительно приподнята немного правая бровь. Крепко сжат твердого рисунка небольшой рот. Серые глаза поверх голов сидящих пассажиров напряженно устремлены куда-то за стеклянную стену вагона и, казалось, разглядывают там что-то свое, особенное, важное, что должно помочь разрешить занимавшие его проблемы. И никто из стоявших рядом людей никогда бы не догадался, что этот молодой человек, похожий скорее на младшего научного сотрудника или на только-только вступившего на самостоятельную стезю старательного инженера из какого-нибудь солидного министерства, что он умеет все, что надо ему, замечать вокруг, не показывая и грана своей заинтересованности.
Когда на станции «Белорусская» в вагон вошли оживленный мужчина со смеющейся девушкой под руку, Павел только чуть изменил позу, чтобы парочка не обратила на него внимания. Это был Горлов. Тот самый страдающий сердцем Федор Матвеевич Горлов, директор ограбленного мехового магазина, в маленькой конторке которого так пахло лекарствами, когда Павел и Петр приехали по вызову. Грузного, седого, далеко за пятьдесят, директора держала под руку молоденькая продавщица Роза, тогда насмерть перепуганная происшедшим, а сейчас хихикающая и что-то весело щебечущая своему спутнику. Сюрприз, ничего не скажешь! Павел помнил результаты предварительной проверки: Горлов живет где-то рядом с Таганкой, Роза — около аэропорта. Сейчас уже двенадцатый час. Поздноватое путешествие в другой конец города затеял сей пожилой отец семейства, да еще отягощенный мрачными мыслями о похищенных у него в магазине немалых ценностях. Что же связывает директора магазина и продавщицу? А что, если Петя Кулешов нащупал верный ход? Решено. Завтра Петя полностью начинает заниматься только своей версией. А Павел с Сергеем Шлыковым и Валеркой Венедиктовым садятся на проверку сигналов о продаже с рук похожих манто и форсируют поиски следов Каменщика на стройках и в исправительно-трудовых колониях.