Общим местом в современной православной прессе является утверждение, что только православие несет истинный свет христианства, что оно служило и служит основой русской традиционной культуры и русского национального самосознания и что ограничение деятельности иных, в особенности зарубежных, конфессий на территории России требуется для защиты русской идентичности. В частности, в заявлении Архиерейского Собора 1994 г. говорилось, что возникающий религиозный плюрализм «разрушает традиционный уклад жизни, сложившийся под влиянием Православной Церкви, единый для нас духовно-нравственный идеал, угрожает целостности национального самосознания и культурной идентичности»[105]. Аналогичные мысли не раз звучали в речах Патриарха Алексия II[106], в выступлениях православных священников[107] и в резолюции IV Всемирного Русского Народного Собора, состоявшегося в мае 1997 г. под руководством Патриарха[108]. Тем самым, эта концепция фактически отвергает универсализм христианства и делает его исключительно русской религией. Мало того, именно православие иногда объявляется истинным христианством[109].
Все это подтверждает характеристику, которую РПЦ получила в сборнике, выпущенном Российской академией государственной службы при Президенте РФ в 1997 г. Его авторы отметили наличие в современной идеологии РПЦ «националистической (шовинистической) и политической (монархической) доктрины консервативной… направленности»[110]. Демократически настроенные священники подтверждают наличие в РПЦ крайне консервативных настроений[111]. Мало того, отдельные иерархи РПЦ поддерживают и распространяют версию о ритуальных убийствах, возводя их корни к неким «колдунам Иудеи», которые якобы использовали головы убитых детей для ворожбы[112]. Этим фактически возрождается кровавый навет.
Итак, можно сделать вывод, что РПЦ обосновывает свою позицию в отношении тех, кого она считает враждебными себе, не столько различиями в понимании божественного, расхождениями в догматике, неприемлемостью нравственно-этических принципов этих движений, сколько национально-патриотической риторикой. В этом отношении ей приходится вести борьбу на одном поле вместе с патриотически настроенными русскими неоязычниками, с которыми она делит общих врагов – Запад, либералов и демократов, и, конечно же, евреев.
Покойный Митрополит Иоанн, пользовавшийся высоким авторитетом в кругах русских национал-патриотов, похоже, нашел платформу для примирения церкви с неоязычеством. Главным для него являлась борьба против общего врага, и он утверждал, что «ревностный язычник и враг христианства Святослав, как никто другой, способствовал разрушению самого главного внешнего препятствия на пути православия духа»[113]. Иоанн, а вместе с ним и многие современные русские националисты, видят это препятствие в иудаизме, ужасный образ которого преследует их как кошмарный сон, – он грозил Руси во времена Хазарии, и эта угроза остается не менее актуальной и сегодня.[114] Митрополит Иоанн Самодержавие духа. Очерки русского самосознания. СПб., 1994, с. 19, 22–24.
Е. Л. Мороз
Язычники в Санкт-Петербурге
Зарождение неоязычества в Санкт-Петербурге относится ко второй половине 80-х гг. Преподаватель одного из военно-морских училищ города В. В. Безверхий начал проповедовать ведическое учение и объединил своих последователей в Союз волхвов. Ведизм Безверхого представлял собой оригинальную переработку концепции эмигранта Юрия Миролюбова, который прославился как первооткрыватель священного писания современных русских язычников – так называемой «Влесовой книги». В действительности это очевидная для всех специалистов фальсификация, созданная Миролюбовым во второй половине 50-х гг. во время его пребывания в Сан-Франциско[115]. На основании своих фантазий Миролюбов «реконструировал» древние славянские верования. В его воображении языческая религия славян оказалась несколько упрощенной версией того же учения, которое заключено в индийских «Ведах», – отсюда и само название «ведизм».
Основу ведизма составляет учение о триединстве разных форм бытия Явь-Правь-Навь – концепция, составленная по образцу весьма вольно пересказанного или плохо понятого индуизма. Эта претенциозная заумь должна была доказать необычайную интеллектуальную изощренность ведической религии и тем самым восславить культуру древних славян. Однако по мере перемещения из Сан-Франциско в Россию и Санкт-Петербург ведическая фантазия политизировалась и составила основу наиболее радикальных форм русской националистической идеологии. Измышления Безверхого могут служить примером реализации этой тенденции: в его интерпретации акцент был перенесен с идеи славянской мудрости на право славянского расового избранничества, и главным содержанием ведизма стало учение о Великой Белой Расе, которой должно принадлежать мировое господство. Согласно Безверхому эта раса восходит к благородным кроманьонцам, тогда как монголоиды и негроиды произошли от примитивных гоминидов – питекантропов и синантропов. Политической целью Союза волхвов было объявлено подчинение и частичное истребление прочих рас, в первую очередь евреев, а также людей смешанной крови, которые по терминологии Безверхого обозначаются как «ублюдки». В трудах этого времени Безверхий без каких-либо существенных оговорок объявлял своей задачей «победу фашизма»[116]. Ведическое учение должно было реализоваться именно в такой политической форме.
106
Патриарх Алексий II «Слово на годичном акте Московских Духовных школ 14 октября 1996 года», в
107
Дм. Дудко «Православный взгляд на происходящее», в
109
См., напр.: Антоний, епископ Красноярский и Енисейский «Не всякому духу верьте», в
110
111
В. Федоров. Указ. соч, с. XXIII; Вениамин, игумен «Крестом по лбу», в
112
113
Митрополит Иоанн Самодержавие духа. Очерки русского самосознания. СПб., 1994, с. 19, 22–24.
116
Статья В. Долгова, который добился возбуждения уголовного дела против Безверхого («Пошел ли процесс?»), и комментарии юристов были опубликованы в петербургском антифашистском журнале «