— Я говорила об этом с Пакстон. Она сказала, что промучилась с Гейджем несколько часов.
Я с трудом сглотнул. Мои нервы были на пределе. Если бы там лежала Вайелин, я бы сошел с ума от беспокойства.
— Я рад, что Либерти отдыхает. Может быть, нам стоит спуститься вниз и перекусить, пока она спит.
Вайелин кивнула. В комнате ожидания мы столкнулись с ее родителями, Вандой и Миком и все вместо направились в кафетерий. Мы взяли по несколько сэндвичей и кофе и вернулись в зал ожидания. Через некоторое время к нам с широкой улыбкой на лице вышла медсестра.
— Мы готовы.
Вайелин вскочила.
— Что? Уже?
Медсестра жестом пригласила нас следовать за ней обратно в палату Либерти. Вайелин развернулась и посмотрела на своих родителей.
— Вот оно. О, боже мой! Мам, можешь всем позвонить?
Мелани встала.
— Конечно, дорогая. А теперь иди! Поцелуй Либерти за меня.
Я взял Вайелин за руку, и мы быстро направились в родильную палату.
Когда я открыл дверь, доктор осматривал Либерти, поэтому я отвернулся и направился к противоположному краю кровати.
— Малыш готов появиться.
— Она чувствовала себя плохо, поэтому я дала ей понюхать немного мятного масла, — сказала Дарси, акушерка, которую наняла Вайелин.
— Тебе лучше, милая? — спросила Вайелин, убирая волосы Либерти с глаз.
Она кивнула. Дарси очень помогла Либерти. Во время схваток она массировала Либерти живот и плечи.
— Ну как? Вы готовы? — спросила Либерти, ее глаза наполнились чем-то, что я не был готов интерпретировать. Моим самым большим страхом было понять, что она отступит, и сердце Вайелин снова будет разбито.
— Вопрос в том, готова ли ты? — спросила Вайелин, беря ее за руку.
Взгляд Либерти метался между мной и Вайелин.
— Я готова, и как бы сильно я ни любила ребенка, знаю, что поступаю правильно. Я хочу, чтобы вы были ее родителями. Я знаю, вы сможете дать малышке ту жизнь, которую я сейчас не способна.
Меня охватило облегчение. Вайелин наклонилась вперед и поцеловала Либерти в лоб.
— Хорошо, давайте отправим это шоу в путь, хорошо?
После того, как Дарси объяснила, как держать ноги Либерти, доктор рассказал, чего ожидать. Я должен перерезал пуповину. Либерти отказалась первой взять ребенка на руки, чувствуя, что как Вайелин важен этот момент, кожа к коже, чтобы у них сразу же возникла связь. Вайелин начала спорить, но Либерти настояла, и Вайелин быстро отступила.
А потом это случилось. Появилась головка ребенка, и я чуть не расплакался. Вайелин подбадривала Либерти во время схваток, а мы с доктором смотрели на появившийся маленький клочок темных волос.
— О… Боже мой, — прошептал я. Одна из медсестер подошла ко мне.
— Мистер Тернер, вы хорошо себя чувствуете?
Я указал вперед.
— Это… это голова. Это голова прямо здесь!
Медсестра усмехнулась.
— Да, это голова вашего ребенка.
В том, что происходило, было что-то волшебное. Ребенок. Милый невинный ребенок появлялся на свет, и я собирался стать отцом.
Медсестра велела Вайелин сесть в глубокое кресло. Они сняли с нее футболку и дали халат. Мое сердце билось так сильно, что казалось, все в комнате это слышали.
Голос доктора вывел меня из транса.
— Давай, Либерти. Нажми на пуск, милая, твой ребенок вот-вот появится. Соберись еще разок.
Мой взгляд переместился на Либерти. Она была так молода, у нее было такое удивительное будущее, и она делала нам этот подарок. Я всегда буду благодарен этой молодой женщине, и она останется частью нашей семьи.
— А вот и малышка! — объявил доктор.
Я оглянулась на Вайелин, которая наблюдала за рождением ребенка. Она плакала, закрыв рот руками. Я затаил дыхание, наблюдая, как наш ребенок приходит в этот мир.
— Это девочка! — объявил доктор. — Итак, мистер Тернер, вы готовы перерезать пуповину?
Плач нашего ребенка заполнил палату, и это был самая потрясающий звук на свете.
Либерти не сводила глаз с малышки и улыбалась, когда медсестра направилась к Вайелин. Я сосредоточился на любимой, и когда ей передали на руки нашего ребенка, все в моем мире изменилось. Все перестало иметь значения, кроме двух прекрасных девочек, которых я всегда смогу называть своими.
ГЛАВА 35
Вайелин
Я сидела в кресле и зачарованно наблюдала как Либерти тужится в последний раз. Ребенок вышел, и я прикрыла рот рукой, чтобы скрыть рыдания.