— Да, он не пришел тебе на ознакомление, потому что тебя напрямую не касается, — наконец поднял на меня глаза начальник, будто определившись со своими эмоциями и найдя уверенность. — Помнишь о вакансии начальника договорного отдела?
— Конечно, — приободрилась я и стала быстро тараторить. — Я уже почти закончила обучение, мне осталось направить последнее задание, и то оно не принципиально важное, диплом переподготовки у меня уже в кармане, так что…
— Согласно приказу, на эту должность назначена Аня, — вновь перебил меня мужчина.
— Аня? — не поняла я.
— Да, Аня. Прокофьева.
Громко запульсировало в ушах. Казалось, в кабинете резко не стало воздуха.
— Почему она? — в небытие спросила я, смотря куда-то за Егора Викторовича.
— Ей эта должность нужнее, — жестко ответил мужчина.
— Но я последние полгода училась, брала на себя задачи сверх нормы, сдавала все наперед сроков, — чем больше я перечисляла своих заслуг, тем лучше чувствовала нарастающую злость.
— Но Аня взяла ипотеку, а ты сама прекрасно понимаешь какой безжалостный сейчас процент.
И тут я опешила. Вмиг почувствовала, как все вены заполнила ярость.
— Что?! — на весь кабинет воскликнула я. — То есть при назначении на управленческую должность вы руководствовались только вопросом наличия кредитов?!
— Ипотеки, — поправил меня мужчина.
— Это то же самое! — взревела я, подорвавшись на ноги. — И ладно бы Аня работала, но она вечно занята чем-то сторонним, копит долги, а потом уходит на больничный и перекидывает их на меня! За последние пару месяцев я не могу назвать ни одного дела, что она сделала самостоятельно, вовремя и мне после не пришлось это переделывать!
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне! — Егор Викторович ударил кулаком по столу и сам резко встал. — И уж тем более наговаривать на Анечку! Не ожидал от тебя такого поведения, Алина! Мое мнение обжалованию и критике не подлежит!
— Тогда… тогда я уволюсь! — пошла в ва-банк я, понимая, что никакими объективными аргументами начальника уже было не переубедить.
— Заявление распечатать или сама справишься? — хмыкнул мужчина.
Злость сменилась на непонимание. Что, все было так просто и легко? Почему-то мне всегда казалось, что чем усерднее ты трудишься — тем больше должна быть твоя награда. Она не обязательно должна проявляться в деньгах, хотя бы даже в хороших отношениях с начальством и признании твоей ценности в компании. Оказывается, я ошибалась.
Еще раз взглянув на Егора Викторовича и не найдя в его глазах и капли сожалений, я выскочила из его кабинета и поспешила к компьютеру.
— Черт, опять курицы сдохли! — недовольно выдохнула Аня, развалившаяся на стуле и играющая в свою гребаную ферму.
— Да побыстрее бы ты сдохла, — сквозь зубы произнесла я, отправляя на печать заявление об увольнении.
— Эй, что ты сказала? — сразу распрямилась рыжеволосая. — Ты как со мной разговариваешь? Я теперь твой начальник, так что не зазнавайся! Явно Егор Викторович тебе сейчас рассказал, вот ты мне все свои эмоции и выливаешь. А ты на что рассчитывала-то? Что это место будет твоим? Смешно.
— Смешно — это твои потуги в работу. Ставлю миллион на то, что буквально через два месяца под твоим шефством здесь полетит все в такие тартарары, что лучшее, что тебе предложат — увольнение по собственному.
— Какая ты забавная, — стала заливаться смехом Прокофьева. Господи, ее настроение меняется каждую секунду. — Ты же и так все вытащишь. Так что все будет хорошо.
Усмехнувшись, я размашисто поставила подпись на заявлении.
— Нет, — хмыкнула я, показала ей заявление и с разворота пошла обратно в кабинет Егора Викторовича.
— Силенок не хватит, слабохарактерная, — крикнула мне в спину Аня. За происходящим цирком следил уже весь кабинет. Все отвлеклись от работы и вытащили свои головы из-за мониторов.
— Кто еще тут слабохарактерная, — буркнула себе под нос я. Что, ставили на то, что ломовая лошадь до скончания веков будет вашей?
На мгновение задержалась перед дверью начальника. Может, он тоже думал, что я блефую, а сейчас опомнится?
С еще треплющей надеждой я зашла в кабинет и положила заявление об увольнении перед ним. Егор Викторович посмотрел на бумажку, поднял глаза на меня и, не отрывая взгляд, завизировал документ, убивая мой последний шанс.
Ублюдки. Что он, что она.
— Можешь даже не отрабатывать две недели. Сдай рабочее место и адьос.
— Спасибо за милость, — оскалилась я и, хлопнула дверью со всей силы, что у меня была.