— Ну, это было достаточно легко. Просто надеюсь, что потом мы сможем вытащить его.
Она хихикает.
— Я возьму сумку.
— Ладно, малыш, сумка, ключи, телефон, — я смотрю на Кендалл. — Я ничего не забыл?
— Нет. Хочешь, чтобы я закрыла машину?
— Да, — я жду, пока она закрывает машину, а затем мы идём гулять.
— Здесь есть дорожки, по которым мы можем прогуляться, если хочешь, — предлагает она.
Одной рукой держась за коляску, другой притягиваю Кендалл к своему боку.
— Что, вы двое не распланировали эту маленькую экскурсию? — дразню её.
— Мы больше думали о том, чтобы покататься на коляске и посмотреть, куда приведёт нас этот день, правда приятель? — она смотрит вниз на Нокса.
— Я потеряла своего сообщника.
— Думаю, тебе придется довольствоваться мной, — я целую её в висок и отпускаю, чтобы толкать коляску.
Глава 32
Кендалл
Погода сегодня прекрасная: тепло, больше семидесяти градусов, и светит солнце. Не знаю, что заставило меня подумать о парке, наверное, я просто хотела заняться чем-нибудь, что включало бы Нокса. Я понимаю, что чувствует Ридж, когда так часто оставляет его с родителями на неделе. Глядя вниз на спящего малыша, вижу, что солнце светит ему в глаза. Я беру Риджа за локоть, чтобы замедлить его.
— Эй, постой, — он сразу же останавливается.
Я натягиваю козырёк коляски на Нокса, чтобы солнце не светило ему в лицо. Собираюсь уже отойти от коляски, когда Ридж кладёт свою руку на мою.
— Ты молодец, — говорит он и подмигивает.
Я не спорю и оставляю руку там, где её держит Ридж. Уверена, что мы производим впечатление новой счастливой семьи. Моё сердце болит из-за Мелиссы, из-за Риджа и из-за Нокса.
— Итак, почему медсестра? — спрашивает он неожиданно.
— Просто мне всегда нравилось помогать людям. И я люблю детей. Я работала в детской больнице до возвращения домой.
— Ты хорошо справляешься с ними.
— Думаю, это потому, что я была единственным ребенком. Всякий раз, когда приходили маленькие кузины, я умоляла подержать их или поиграть с ними. — Я делаю паузу на секунду, прежде чем повернуться к нему. — Что насчёт тебя? Всегда хотел взять на себя семейный бизнес?
— Да. Я вырос, боготворя своего отца. Он много работал, и всё равно у него хватало времени на нас троих. Я всегда знал, что хочу стать таким, как он.
— А дети? Ты хотел стать отцом? — не знаю, почему его об этом спрашиваю. Не то чтобы у него был выбор в этом вопросе, но я хочу детей. Если наши отношения куда-нибудь нас приведут или станут более серьезными, то это действительно для меня важно.
— Да, хотел. Думал, что хочу найти ту единственную, так же как мой отец мою маму. И по сей день, в любое время, даже если просто идёт в магазин, прежде чем уйти и после того как пришёл, он обязательно должен поцеловать маму. — Он останавливается, словно что-то вспомнил, и небольшая улыбка расплывается на его лице. — Когда мы были детьми, папа всегда говорил, что как только встретил маму, он сразу же понял, что она была его будущим. Я тоже так хотел. Всё ещё хочу. — Он смотрит на меня, замедляет ход, наклоняется и целует меня в висок.
Я рада, что он настоял на том, чтобы держаться за него, в противном случае я бы растеклась лужицей прямо здесь, на асфальтированной дорожке парка.
— У моих родителей похожая история, — говорю я, когда успокаиваюсь. — Они встретились в колледже, быстро и сильно влюбились, и до сих пор очень сильно любят друг друга.
— Они подняли высокую планку, — отвечает он.
— Да... Честно говоря, я бы всё отдала, чтобы найти такую любовь, — мы останавливаемся, чтобы присесть на скамейку в парке, рядом с небольшим озером. Он ставит коляску так, чтобы солнце не светило в глазки малышу, а затем садится на скамейку рядом со мной. Он кладёт руку на мои плечи и притягивает меня ближе к себе.
— А теперь? — спрашивает он тихим голосом.
— Теперь, — я замолкаю, чтобы собраться с мыслями. — Теперь мечта о том, чтобы у меня было так же, как у родителей, снова расцвела, я просто...
— Просто что? — шепчет он.
— Сейчас я знаю, кого я хочу видеть в роли единственного. — Слова вылетают прежде, чем я могу остановить их. Его голос, его запах — он проникает в мой мозг. Он становится настоящим для меня.
Его губы близко к моему уху, когда он шепчет:
— Пусть это буду я.
Святое дерьмо! Это точно со мной сейчас происходит? Опустив руку, я щипаю себя за ногу и подпрыгиваю от боли.
— Что ты делаешь? — спрашивает он. По его голосу можно догадаться, что сделанное мною он считает сумасшедшим.