— Нечто вроде того, — неопределенно ответил Мендоза. — Мы не знаем. Где вы были вечером в позапрошлый понедельник, мистер Паттерсон? Вы можете доказать, что она вам не звонила?
Темные глаза Паттерсона сузились:
— Вы что, спрашиваете, есть ли у меня алиби? Будь я проклят. В сущности, оно у меня есть. В позапрошлый понедельник тетя Агата принимала гостей. Мы с тетей Агатой живем здесь вместе. Это был замечательный прием. Нет, ничего такого — все вернулись домой трезвые, уверяю вас! Но все гости, друзья Агаты, мои, — все могут подтвердить, что я был здесь весь вечер… Неужели вы это серьезно?
— Да, — сказал Мендоза. — Вы не работаете, мистер Паттерсон?
Он засмеялся:
— Работать? Зачем? Отец оставил мне кучу денег, и я живу трутнем. Мы с тетей Агатой любим друг друга, живем каждый своей жизнью, развлекаемся. Но этого я не понимаю. Вы полагаете, что ее убили по какой-то личной причине — Мишель?
— Мы не знаем, мистер Паттерсон. Большое спасибо, — сказал Мендоза.
Одного, как имеющего алиби, можно вычеркнуть из списка.
Ландерс и Пигготт нагрянули в «Ремонт и продажу деталей к телевизорам» и потребовали управляющего. Им оказался высокий поджарый мужчина по фамилии Хаверкамп, и едва только Ландерс приступил к объяснению — некоему мистеру Вайссу с Ливард-авеню недели две назад была продана телевизионная антенна, — как он прервал его резким вопросом:
— У покупателя есть жалобы?
— Нет, нет, нас интересует продавец, — сказал Ландерс, — Его имя и адрес. Не могли бы вы…
— Вот как, — сказал Хаверкамп. — Вот как. Вы тоже гоняетесь за беглецами?
— Мы из полиции, — Ландерс снова предъявил ему значок. — Что вы имеете в виду?
— Этот проклятый тип, — с отвращением сказал Хаверкамп. — Я сыт им по горло! Похоже, он должен всем и каждому. Он нанялся ко мне работать всего месяца два назад, язык у него подвешен неплохо, и продавец из него хороший, он много продавал нашего товару, это верно. Но первое, о чем он меня просит, — никому не давать его адрес, дескать, первая жена его вечно преследует, а то я знаю, так это или нет… — он пожал плечами. — И вот буквально дня не проходило, чтобы кто-нибудь им тут не интересовался, и вроде как он всем им должен деньги, и они хотят заставить его платить. Ну и какого черта — мне такой паразит не нужен, пусть он и хороший торговец. Не такой уж я дурак. Тип вроде этого, он того гляди и лапу в кассу запустит, верно? Так что я его уволил. На прошлой неделе. И знаете, его и после этого разыскивали, и похожи они были на профессионалов-картежников и все такое…
— Как его зовут? — спросил Ландерс.
— Билл Винсент.
— У вас есть его адрес? Конечно, он, может быть, давно уже съехал, но…
— Да. Одиннадцатая улица, — сказал Хаверкамп. — Зачем он вам нужен? Полиции?
— Мы и сами не уверены, что он нам нужен, — ответил Ландерс.
Хаверкамп непонимающе взглянул и пошел посмотреть адрес.
— Это дикость, — сказал Пигготт.
— Порой совершенно неожиданно что-нибудь да выплывает, — ответил Ландерс.
Они направились по указанному адресу на Одиннадцатую улицу; это был большой старый дом с вывеской на окне: «Сдается комната». На звонок открыла приятного вида женщина с седыми волосами и дружелюбным взглядом, она стойко отказывалась отвечать на любые вопросы о Билле Винсенте, пока они ее не убедили, что они — полицейские, просто полицейские в штатском.
— Ах, вот как! — сказала она. — Тогда да, с вами можно разговаривать. Мне просто жалко Марту. Наверно, я дура, но он человек неплохой, просто невезучий — и при этом играет в азартные игры. А Марта в следующем месяце ждет ребенка. Да, они еще здесь — задолжали мне плату за четыре месяца, но я не могу выгнать Марту… нет, сейчас их нет, они пошли к врачу, вернутся к четырем. Да, пожалуйста, заходите. — Но она поглядела им вслед с любопытством, возможно запоздало удивившись, зачем же приходили полицейские в штатском.
— Посмотрим, что у нас в отделе, — предложил Ландерс, — и потом попробуем снова?
— Можно и так, — согласился Пигготт.
У себя они наткнулись на лейтенанта Голдберга из отдела по расследованию грабежей, который искал Мендозу.
— Он нынче сам где-то колесит? — спросил Голдберг. — Ну, у меня для него все равно ничего нет. Он посылал мне запрос об известных дневных грабителях. Он что, воображает, будто я компьютер? Дневные грабители, ночные грабители, грабители, применяющие насилие, — в наше время их легион, и… — он чихнул и сунул руку в карман за салфеткой, — и вообще, любая шпана может порой применить насилие. В картотеке есть компьютеры — скажите ему, пусть спросит там. Да, и насчет тех бриллиантов, что пропали с одного из ваших трупов, — и какого черта труп, увешанный бриллиантами стоимостью в десять тысяч, оказался на нашей территории? Конечно, все ломбарды поставлены в известность, но ничего пока нет. Мы не знаем всех скупщиков Лос-Анджелеса, и, если бриллианты ушли к скупщику, зацепки у вас таким образом, — он чихнул, — не появится.
— Будьте здоровы, — сказал Пигготт.
— Чертова аллергия, — ответил Голдберг и ушел.
— По крайней мере, — сказал сержант Лейк, глядя ему вслед, — у меня нет аллергии. Да. Нет, в кои-то веки у нас ничего нового.
Он ошибся. Не прошло и минуты, как появился доктор Бэйнбридж, коротконогий, низенький и толстый, и спросил:
— Начальник здесь? Нет? Ха! Для разнообразия отправился поработать, что ли? Ваш мозговой трест, мальчики, что-то стал ошибаться.
— Как так, доктор? — спросил Ландерс.
Бэйнбридж фыркнул:
— Я еще не завершил полностью вскрытие, но это мне и не нужно, В вашем отчете по ней говорилось: покончила с собой, повесившись. К чертям покончила с собой. Женщине нанесли удар нашим старым добрым другом тупым инструментом, и у нее проломлен череп. Может, ее после этого и подвесили, но она уже была мертва. Герда Хансон.
— Что за черт, — Ландерс уставился на него. — Ее… ну, будь я проклят, Бог мой, а он-то был совершенно убит, осиротевший вдовец, его дорогая бедняжка Герда… клянусь Богом, на этой работе в конце концов никому не сможешь доверять!
— Я просто подумал, вам будет интересно узнать, — сказал Бэйнбридж.
А Пигготт проговорил:
— Знаешь, Том, мы ведь обещали прислать машину за миссис Уэмберг…
— О черт, — утомленно отозвался Ландерс.
— Почему вы обо всем этом спрашиваете? Я не обязан отвечать… не обязан вам что-либо рассказывать! Зачем вы сюда пришли?
Мендоза с интересом рассматривал Лестера Джерарда. Ванда говорила, что Джерарды живут рядом с семьей Стэнъярдов; сама она не была с ними знакома, но несколько лет назад Лестер был первым кавалером Мишель — родители дружили между собой и детей тоже подталкивали друг к другу. Мендоза нашел Джерарда очень легко, всего лишь заглянув в телефонный справочник. Географически его дом был рядом с домом Стэнъярдов, однако в гораздо более старом районе, и представлял собой старое оштукатуренное строение в испанском стиле, запущенное, с настоящими джунглями перед фасадом.
А Лестер Джерард казался очень нервным молодым человеком. Ему было около двадцати двух лет, роста около пяти футов десяти дюймов, несколько полноватый, невзрачный — средний во всем. На нем были неглаженые брюки с пузырями на коленях и вытянутая футболка, ему не мешало бы побриться, и он не присел, а расхаживал по гостиной со старой потертой мебелью, с джунглями за окном, почти не пропускающими дневного света, и глаза его бегали, и он яростно кусал заусеницу на большом пальце.
— Я не понимаю, чего вы от меня хотите, — проговорил он капризным тоном.
— Мишель Стэнъярд, — терпеливо ответил Мендоза. — Некоторое время назад вы с ней встречались.
Джерард раздраженно пожал плечами:
— Это… ничего не значило. Ничего особого не было. Просто глупо… я никогда…
— Когда вы последний раз ее видели? Не ходили с ней куда-нибудь, а просто видели?