Как могла обычная простуда сотворить такое с молодым, пышущим здоровьем парнем? Я сжимал его руку, давал пить и накладывал холодный компресс, дожидаясь врача. Я уговорил его немного поесть, начистил ему его любимого яблока… - Он вдруг с такой силой сжал яблоко в своей руке, что фрукт чудом остался цел. - Это было последнее, что он ел. Когда я спустился вниз, чтобы проверить, где чертов врач и вернулся, Уилл… он…
Кейт поняла все без слов. Она знала, слишком хорошо знала, что чувствуешь, когда теряешь близкого, дорогого человека. Какая боль режет тебя изнутри, когда не можешь смириться с мыслью о том, что не в твоих силах вернуть любимого человека. Еле дыша, она медленно подошла к нему, и положила руку на его одеревеневшее плечо. Она жаждала обнять его и разделить с ним ту боль, что он все эти годы нес в себе. Он вздрогнул и повернулся к ней.
- Джек, - прошептала Кейт, не замечая, как слезы катятся по щекам.
Луна снова выглянула из-за туч, и она увидела какими потемневшими от страданий стали его прекрасные, любимые глаза. В них не было света. В них не было ничего, кроме боли.
- Он умер, пока я ходил проверить, где врач, - глухо проговорил Джек, коснувшись ее щеки. Большим пальцем он стер влагу, которая прожигала ему душу. Больше всего на свете он хотел ощутить ее тепло, ее любовь, чтобы не умереть от мучений, которые снова вызвали в нем воспоминания. Она была нужна ему больше собственного сердца. Он хотел поскорее рассказать ей все, чтобы, наконец, освободиться, чтобы она увидела его настоящего. И решила, что делать с ним дальше. - Я не мог поверить, что он умер. Я схватил его за плечи и стал трясти его, приказывал проснуться. В этот момент в комнату влетела мать и закричала, что я душу Уилла. Прибежали отец и Майкл, который оттащил меня от Уилла. Мать причитала, что я из зависти убил брата, чтобы унаследовать состояние предков, чтобы титул перешёл ко мне. Отец, как ни странно поверил ей, он сам так решил и когда посмотрел на меня, я понял, что ничто на свете не переубедит их в обратное. Он избил меня так, что я не мог пошевелиться, но мне было наплевать на это. Я ничего не чувствовал, кроме желания вернуть Уилла, или поменяться с ним местами.
- Милый, пожалуйста, - выдохнула Кейт, не пытаясь сдержать слезы. Она обняла его и почувствовала, как сжимает ее он в своих железных объятиях. Она хотела раствориться в нем и забрать себе его боль. Она не могла видеть его таким уязвимым. Таким раздавленным.
Но он должен был рассказать ей всё до конца. Чтобы хоть немного освободиться от прошлого. Зарывшись лицом в ее волосы, вдыхая только присущий ей сладкий запах сирени, Джек зажмурился.
- Пару дней я лежал в своей постели, не в состоянии пошевелиться. За мной ухаживал Майкл, который кормил меня яблоками. Я не мог есть ничего, кроме яблок. Они напоминали мне об Уилле, который любил этот фрукт. Когда я оправился достаточно, чтобы встать на ноги, отец вышвырнул меня из дома. Я уехал жить в Лондон, вернее, я уехал в Лондон и делал все возможное, чтобы не жить. Я действительно не хотел жить. И довел себя до того, что мне по ночам стали сниться кошмары. Мне снился Уилл, который во сне упрекал меня в том, что я наделал. От этих снов я становился безумным, невменяемым и начинал пить, пока не вырубался. Это стало моим проклятием, хотя я не жаловался, понимая, что заслужил все. В такие минуты я запирался в своей комнате и оставался там пару дней, чтобы не причинить вреда другим, пока приступ не проходил окончательно.
Кейт вдруг замерла и подняла голову. Она взяла его лицо в свои ладони и заставила посмотреть на себя.
- В тот день, когда тебя не было в церкви… у тебя был приступ? Тебе снился Уилл?
Еще до того, как он ответил, она поняла, что это так. Господи, как он мог вынести такое, страдая из-за смерти брата! Смерти, которую превратили в убийство его же родители. Кейт было больно и гневно одновременно за то, что его родители оказались столь жестоки и бесчувственны, что обвинили его в подобном злодеянии. Таким родителям не было прощения.
- Да… - хрипло проговорил он. - А в последний раз он мне явился наяву. Я видел его на дороге в тот день, когда пошел к миссис Джонсон.
- О Боже! - простонала она, крепче сжав его.
- И я не хожу в церковь, - выдавил Джек из себя последнее сокрушительное признание.