- Да, это были трудные времена для Хадсонов. Трагедия выбила почву у них из-под ног на очень долгий срок, но Уинстеды помогли им, храни их Бог. Они души в своих племянницах и племяннике не чают. Джулия самая добрая и бескорыстная женщина на свете, а ее муж самый чуткий и великодушный человек, которого я знаю. - Тут она взглянула на мужа и мягко добавила: - Конечно, после моего дорогого Джереми.
Дядя тепло улыбнулся ей, и в его глазах показалась та бесконечная любовь к жене, которая отразилась и в ее глазах.
- Я и не сомневался в тебе, дорогая.
Джек не переставал удивляться теплым отношениям между тетей и дядей, и особенно их очевидной и такой крепкой любви, которую они пронесли сквозь года. Он не мог до конца понять суть их чувств, но всё же, в глубине души мечтал когда-нибудь проникнуть за запретный рубеж и увидеть, что же такое любовь.
Любовь, которой не было места в его собственной семье. Чувство, которое убивал их отец еще тогда, когда она не успевала зародиться. Удивительно, что под его началом Уилл все же смог влюбиться.
Выросший в семье холодного, деспотичного сурового аристократа, Джек не привык копаться глубоко в себе и анализировать свои чувства. Их отец, граф Бьюмонт, воспитывал детей в строгости и сдержанности, и даже воюя на континенте, он не преставал контролировать сыновей резкими, осуждающими письмами, демонстрируя свою несгибаемую волю и доказывая всем, что он несокрушим. Его власть подавляла, а резкость отпугивала, но Джек не боялся его. Он привык, что отец вечно недоволен им, недоволен всем. Когда же Джек уехал на учебу, он жалел, что и Уилл не получил такой же свободы. Но наследникам аристократов пристало получать образование лучших профессоров Оксфорда и Кембриджа, только сидя дома.
Экипаж въехал в ворота поместья, и Джек решил задать последний вопрос.
- И у девочек Хадсон так и не было больше поклонников? Никто не просил их руки?
Тетя снова посмотрела на него.
- Нет, поклонники были, пару раз вполне приличные джентльмены просили руки Кейт, а однажды и Тори, но обе отказали. Кейт объявила, что стала старой девой и предпочитает заботиться о сестрах, брате и их поместье. Она больше не желала иметь супруга. А Викторию вообще не волновало это, ведь она…
Потрясенный Джек не обратил внимания на остальные слова тети.
“Старая дева?”
Она считает себя старой девой?
Джек даже не знал, смеяться ему или плакать. Впрочем, плакать ему точно не хотелось. Старой… Да при ее внешности она могла считаться кем угодно, но только не старой девой! Боже, ведь старым девам положено носить чепец. Какое счастье, что он не видел ее в чепце, и дай бог никогда и не увидит этого.
Джек не мог поверить, что она добровольно отказалась от всех радостей и удовольствий жизни. В ней было столько огня, столько очарования. Он вдруг посчитал своим долгом растормошить ее, заставить понять, чего она на самом деле лишает себя, на что обрекает: на серое и унылое существование. Почти такое же, как было у него. Подумать только, но до сегодняшнего дня он даже на свою жизнь обращал мало внимания, не говоря уже о беспокойстве за судьбу другого человека. Поразительно, что это его трогало, но судьба Кейт действительно его тронула.
Потому что, когда он думал о ней, он чувствовал себя живым. Он просто мог чувствовать. Чувствовать тепло, ее тепло. Чувствовать ее присутствие. Ее взгляд. Ее дыхание, когда она стояла совсем близко.
И потому, что она не заслуживала такой участи. Она тоже должна была почувствовать тепло жизни. И если раньше она только притягивала его, то теперь Джек был абсолютно уверен - ни о ком другом он больше не сможет думать.
Если раньше он жаждал поцеловать ее, то теперь понял, что этого будет мало, этого не хватит. Он основательно возьмется за нее и разбудит ее от глубокого сна. Может тогда он сам немного проснется? Ведь не просто так он повстречал ее на своем пути. Она была послана ему самой судьбой.
Боже, ему уже не терпелось начать!
Когда экипаж остановился, Джек выпрямился и, глядя на тетю, радостно проговорил:
- Тетя, ты настоящее чудо. Я люблю тебя!
Он чмокнул ее в щеку и выпрыгнул из экипажа, а в голове уже зрел план по “спасения мисс Кэтрин Хадсон от самой же себя”.
Дядя и тетя обменялись удивленными взглядами и в недоумении пожали плечами.