- Я понимаю, что мои слова не смогут восполнить вашу потерю, - проговорил он своим глубоким тихим голосом, от которого у Кейт задрожала нижняя губа. - Мне знакомо это чувство, чувство огромной, зияющей пустоты в груди, которую ничем не заполнить, как бы мы этого ни желали. Это больно, это горько, но не стоит с этим бороться. Возможно, надо просто заполнить пустоту чем-то другим, важным и дорогим. Может тогда наступит облегчение.
Меньше всего на свете она ожидала услышать от него именно эти слова. Многие пытались утешить ее, но ничьи слова не проникали ей в самую душу, как его. Кейт казалось, что он легкомысленный, беззаботный человек, ищущий приключений, но неожиданно он позволил ей обнаружить в себе мудрость, о существовании которой она и предположить не могла.
Его глаза излучали такое необычное тепло, что заледеневшая душа начала таять. Она чувствовала пожатие его руки, и это не казалось опасным, вульгарным или непозволительным. Кейт вдруг признала себе, что не хочет, чтобы он убрал свою руку. Впервые, вспоминая родителей, она не чувствовала режущей боли в сердце.
Потому что его рука касалась ее руки.
Кейт не представляла, почему он вдруг решил утешить ее, но испытала непреодолимое желание отблагодарить его за такие нужные слова.
- Спасибо, - тихо прошептала она и медленно улыбнулась ему.
Джек затаил дыхание, потому что впервые видел подобную улыбку: несмелую, хрупкую, похожую на драгоценный лучик солнца. У него дрогнуло сердце от этого зрелища. Он вдруг понял, что она впервые по-настоящему улыбалась ему. Боже, неужели она улыбалась только ему? Это так сильно взволновало его, что внутри что-то сладко заныло. Джек вздрогнул и хотел отнять руку, но вдруг услышал ее слова и замер.
- Я тоже сожалею о смерти вашего брата. Надеюсь, вам также удастся заполнить вашу пустоту чем-то значительным, что поможет смягчить и вашу боль.
И увидев, как темнеют его глаза, как суровеет его лицо, словно он хотел спрятать от нее свои истинные чувства, Кейт поняла, что он вовсе не тот человек, каким выдает себя и каким хочет казаться. Она была поражена. Как будто ей позволили заглянуть за дверь, которая была заперта для всего остального человечества. Его веселость была наигранной. Это была маска, за которой скрывался совсем другой человек: глубокий и ранимый. Который знал, что такое настоящая боль.
Он тут же убрал свою руку, отвернул от нее свое лицо и уже спокойным голосом заметил, так, словно не было этого серьезного, пусть и короткого разговора:
- Здесь очень красиво. И очень просторно. Хорошо, что я взял с собой Малыша. Здесь ему как раз хватит места, чтобы размяться.
- Малыш? - изумленно повторила Кейт и взглянула на его огромного грозного вороного коня, мирно пасущегося недалеко от беседки. Затем снова перевела взгляд на виконта. - Вы называете эту громилу Малышом?
Джек откинулся назад, положил локти на спинку скамьи и внимательно посмотрел на девушку. Что-то изменилось в ней, то, что сделало ее такой очаровательной и трогательно-милой, при виде которой у него снова сжалось сердце. Господи, этот орган он не чувствовал вот уже больше трех лет, а теперь не знал, как унять его.
“Да, я понял, что ты с левой стороны!” - ругался он с ним.
- Да, - кивнул он, сосредоточившись на Кейт. - Я называю его именно так. Что в этом плохого?
- Шутите? - Кейт коротко рассмеялась, не заметив, как при этом напрягся ее собеседник. Ей почему-то стало совсем легко и приятно в его обществе. Так приятно, что она даже не подумала проанализировать это явление. - Это не ранит гордость грозного скакуна?
- Когда он родился, - ответил Джек, наслаждаясь ее смехом, который творил с ним немыслимые вещи, - он был таким маленьким, что невольно заработал именно это имя. Он был и останется для меня тем самым Малышом.
- Но он ведь вырос, и совсем не похож на маленького пони. Думаю, он чувствует себя глубоко оскорбленным, когда находится рядом со своими низкорослыми родственниками и слышит свое имя.
- Признаться, - начал вдруг Джек тихим голосом, снова став серьезным, - когда мы одни, я зову его несколько иначе. - Он оттолкнулся от спинки скамьи, положил руки на стол и, опираясь о локти, добавил: - Вот только это секрет, и надеюсь, вы не выдадите нашу с Малышом тайну.
Кейт ни за что бы не подумала, что может когда-нибудь сидеть вот так с этим человеком, шутить с ним и смеяться. Но выражение его серо-карих поблескивающих глаз не могло оставить ее равнодушной. Она уже поддалась его веселому настроению. Наклонившись над столешницей, она лукаво спросила:
- Как я могу выдать тайну, которую я собственно и не знаю? Скажите, как его зовут?