Ей было неуютно и в то же время до смешного кайфово, чувствовать какой этот человек всеобъемлюще и сумасшедше… огромный! Как здоровущий рояль, привлекающий все внимание к себе, даже в самой переполненной комнате.
Как только Роман удалился, Мотя выдохнула и передернула плечами, прогоняя мурашки.
— Я с малолетками не связываюсь, — передразнила она. — Фу! Сноб!
Не до конца уверенная в значении снова «сноб», Мотя посмотрела в сторону прихожей, где Роман скрылся, и подумала, что было бы крайне неловко быть сейчас услышанной.
— Соберись, Мотя! Нам еще решать нашу судьбу в шесть утра!
В шесть утра проснулся Серега, а Моте показалось, что она еще не смыкала глаз. Так оно в целом и было. Весь свой сонный лимит этот маленький человек исчерпал на время беготни и переездов с места на место, а как только оказался в тишине и безопасности, решил задать жару. Всю ночь он ныл, кряхтел, стонал и рыдал так горько, что примерно раз в полчаса Мотя думала, что пора вызывать скорую. И полицию заодно.
И вот — утро, контрольный выстрел, Серега звонко кричал, сучил ногами и прижимал к груди крошечные ручки. Мотя лежала рядом и чуть ли не минуту смотрела на него и думала, какой же он хорошенький, несмотря на все это.
— Может уже покормишь его? — а вот и Роман нарисовался. Как и обещал. В шесть утра.
— Ага, иду, — и Мотя вскочила с кровати, подхватила Серегу и помчалась первым делом его переодевать.
— Сделаешь смесь? Тридцать воды — ложка порошка, — как ни в чем не бывало попросила она, а Роман только вздернул бровь.
— Ты мать, не я.
— Ну я и не надеялась. Так, на всякий случай… — хохотнула Мотя, подмигнула Роману и прошла мимо. — С добрым утром, ми-ир! С добрым утром, Серега! — а потом замерла перед широким проемом, ведущим на кухню. — С добрым утром, хмурый добрый человек Роман! С добрым утром… неизвестный мужчина! С добрым утром неизвестная девушка!
За кухонным островом сидели двое: девушка с аккуратным темно-каштановым каре, и крупный бородатый мужчина с черными волосами, убранными в хвостик.
— Здрасьте, — холодно отреагировала девушка и продолжила пить кофе. Она будто и не удивилась ни Моте, ни Сереге, словно каждый день девушки выходили из гостевой спальни с детьми на руках.
— Яишенку? — спросил бородатый здоровяк и, к удивлению Моти, стал завязывать на отсутствующей талии фартук. — Пашот?
Он сверкнул глазами так, будто соблазнял Мотю на какое-то непристойное, но очень приятное действо.
— Да, — кивнула она машинально. — Спасибо. А смесь намесите? — на всякий случай предложила здоровяку, и он радостно кивнул.
— Не вопрос!
— Ты не обнаглела ли? — уточнил Роман, присоединяясь за островом к девушке с карэ.
Мотя пожала плечами, перехватила Серегу и удалилась без ответа. Успокаивало, что здоровяк ей на прощание подмигнул, а девушка с карэ хихикнула.
— Нина! — практически рявкнул Роман, и та подняла руки, как бы сдаваясь.
Размышляя над тем, кто кем кому приходится, Мотя пыталась отвлечься от того факта, что снова нужно мыть Сереге задницу. Она уже повторяла подвиг этой ночью и все, кажется, прошло успешно, но неуверенность еще осталась.
Казалось, что крепыш сделает одно ловкое движение и полетит ко всем чертям на пол, и никто его не удержит, только вот Серега словно все понимал и никаких особых движений не делал.
— Нина значит, — пробормотала Мотя. — Интерэ-э-эсно…
Серега не ответил.
Он даже перестал плакать, словно чуял, что скоро покормят. Или до этого кричал просто от скуки, а не от голода.
— Ну пошли. Знакомиться будем!
По какой-то причине Мотя была уверена, что прямо сейчас из этого дома ее не выставят.
Двенадцатая. Вольная для крестьянки
— Олег, — представился здоровяк и протянул Моте руку.
— Мотя, а это — Серега.
— Сергей, — здоровяк пожал руку и Сереге, а потом вручил Моте бутылку со смесью. — Я там на обороте инструкцию прочитал. Кушайте, пожалуйста.
Мотя улыбнулась здоровяку Олегу. Стало ясно, что он — это самое уютное, что есть в этом доме.
Серега принялся за еду, а Мотя с сожалением посмотрела на ароматную чашку с кофе и сумасшедше пахнущее блюдо, где яйцо-пашот было готово растечься по великолепному тосту. Жаль руки заняты и насладиться этим всем будет непросто.
— Нина, доела? — спросил Роман.