Но Роман ждал и даже в его молчании была угроза или это так давила тишина и чувство вины?
Серега громко прокряхтел, как старый дед, и Мотя вздрогнула.
— Ой, — пискнула она.
Роман забрал из ее рук смесь и стал неловко всовывать в Серегу.
Серега чмокнул и затих.
— Почему он не ест? — Роман вздернул бровь.
— Сейчас распробует и начнет.
— В прошлый раз он орал, когда захотел. Может не хочет?
— В прошлый раз он был уже в голодной истерике. А сейчас он просто проснулся, потому что привык есть в три часа дня.
И правда, Серега стал открывать рот, в который тут же прилетела бутылка. Только попала она не прямо туда, куда нужно, а столкнулась с языком и Серега издал странный крякающий звук. Пришлось начинать сначала.
Держать и ребенка, и еду для него Роман еще не умел и все шло наперекосяк, поэтому Мотя осторожно придержала бутылку, и процесс тут же пошел.
— Рассказывай. У тебя время, пока не опустеет эта бутылка.
— Ха-ха! Серега может есть…
Начала было Мотя, намекая, что он будет делать это долго, но пацан ел жадно и молоко стремительно утекало.
— И потом я звоню в полицию, — напомнил Роман.
— Оке-ей… Но! Что бы я вам не рассказала… вы меня отпустите! Ясно?
— И ты пойдешь домой, да? — необычный вопрос и явно с подвохом. Мотя нахмурилась.
— А что?…
— По-твоему, если ты, конечно, и правда работаешь в больнице, там не догадаются проверить твой дом? — усмехнулся Роман. — Ну ты и воровка детей, конечно. Прям продуманная…
Сердце Моти болезненно сжалось. Она почувствовала, что почти попалась. Ей стало казаться, что где-то в воздухе уже звучат полицейские сирены и бригада скорой мчит, чтобы забрать Серегу.
— Рассказывай. Иначе я тебе не помогу, — теперь Роман говорил уже серьезно, без издевки и глупых подозрений. Он просто хотел понять, что произошло? Возможно.
А Мотя вдруг поняла, что у нее нет выбора.
— Это и правда не мой ребенок… Я понятия не имею, откуда вы это узнали, но это так.
Мотя села чуть ближе, чтобы было удобнее держать бутылку и снова закусила губу.
— И если вы меня сдадите… вероятно со мной что-то сделают. Я не знаю, что светит за похищение детей.
И тишина в машине. Только чавкает Серега. И колотится от страха испуганное сердце безбашенной девушки.
Четвертая. Драматичная
— И о чем же ты в таком случае думала?
— Не знаю. Одним местом я думала. У меня не было плана, ясно!? Просто Серега… ох!
Мотя глубоко вдохнула воздух и зажмурилась, отсчитала до пяти и шепнула: «Соберись».
Роман посмотрел на нее с подозрением. Его правая бровь выгнулась, а губы чуть дрогнули, будто он еле сдерживал очередной издевательский смешок.
«Она что, говорит сама с собой?» — подумал он и мысленно закатил глаза.
— Сумасшедшая, — констатировал он. — И воровка детей.
— Я не воровка! Я его спасала!
— От чего? От скуки? — усмехнулся Роман.
— От детского дома! — почти прорычала Мотя так, будто Роман лично его туда оформил. — Сегодня должны были забрать… Я…
— Начни с начала. Кто ты. Какое отношение имеешь к Сереге. Почему решила его спасать. Все по-порядку.
— Я-санитарка. Работаю в молочной комнате. Мою бутылки и разношу смесь по ПИТам.
— ПИТы?
— Палата интенсивной терапии. Там выхаживают детей после реанимации или тех, кому реанимация не нужна, но наблюдение нужно. Или что-то такое… В общем, Серега попал в ПИТ, когда ему было четыре дня. Сразу после роддома, — глаза Моти наполнились слезами. Она сглотнула и отвернулась.
От этого бутылка выскочила изо рта Сереги, он причмокнул и уснул, а Роман вздохнул.
— Он спит? Так легко?
— Это ненадолго, — покачала головой Мотя и продолжила. — Со всеми малышами были мамы. Их типа переводят оттуда вместе. А Серегу привезли одного. Ни медсестры, ни санитарки, тем более, не знают подробностей. Ну типа где мама, почему не с малышом, когда выпишут, с чем лежит. Ну… типа понятно, что кто-то знает, но… не суть короче. Так вот, Серега лежал один. Я детей не кормила, не положено. И брать на руки, тем более. Просто разносила подписанные бутылки по палатам. Потом собирала пустые. И так восемь раз в сутки. Ну не все сутки, но типа того. Так вот, кормят детей раз в три часа. И даже если он захочет раньше — не важно. Еда положена четко раз в три часа и ровно столько миллилитров, сколько выписал врач. Серега был голодный всегда. Ему не хватало сначала пятьдесят, потом семьдесят. Короче, все хихикали, что вечно голодный, что набирает хорошо и все такое. А он… орал дурниной по часу, а то и по полтора и никто его не утешал. Просто орал и орал на весь коридор. Потом приходила медсестра, совала ему в рот бутылку, держала на руках минуту пока он не рыгнет — и обратно в люльку. Спать. Он спал два часа и опять орал. И так каждый день, восемь раз в день. А его… просто его некогда брать на руки. Некому. И он же не виноват, что один.