И Роман ясно видел этот налет откровенной розовой наивности на хорошеньком лице юной альтруистки. В его взгляде уже была жалость, а не насмешка, он по-доброму завидовал этой вере в человечество, но даже и не думал как-то взращивать эту веру и дальше.
— Девушка, — поморщился Роман. Он помнил, что ее зовут как-то странно, но не помнил как именно. — Всех спасти невозможно. Таких детей, как Серега, сотни! И все они столь очаровательны, сколь несчастны.
— Нет! Нет!
— Детей бросают каждый день.
— Пусть так!.. Но Серега…
— Прямо сейчас кто-то бросает своего ребенка и уходит из роддома с чистой совестью и легким сердцем!
— Нет!
— Ты наивна.
— Нет же!
— Сними уже свои розовые очки. Ты — девочка, которая хочет поиграть в дочки-матери.
— А вы один из тех мальчиков, что ни во что не верит и играет в войну…
Шепнула Мотя и Роману оказалось нечего ответить. Не столько от того, что она права, сколько от того, что более уверенного тона у него бы не вышло.
Только вот и для такого, как Серега, жизнь — это война. И никакая девочка с розовыми волосами его не спасет.
— Помогите мне, — не унималась Мотя. — Даже если вы не верите, что что-то можно исправить.
— Чем же?
— Я… не хочу, чтобы меня поймали…
Мотя чувствовала себя шпионкой, оказавшейся на вражеской территории в одиночку.
Роман знает родителей Сереги.
Роман… может спасти ее или все испортить.
— Почему ты думаешь, что меня это волнует? И почему ты мне доверяешь? Я же маньяк, — Роман не сдержал улыбку, но пальцы его как-то нервно дрогнули.
— Маньяк маньякА видит издалека…
— Чем по твоему тебе можно помочь? Спрятать тебя? С этим… младенцем? Стать соучастником?
— Да, — просто кивнула Мотя.
— Ты ненормальная?
— Допустим.
— Ты борешься с ветряной мельницей.
— Да.
— Ты меня не знаешь!
— Не знаю.
— Ты разочаруешься в этой затее уже к утру.
— Проверим? До утра! — шепнула Мотя, потеряв голос от отчаяния. Она почти попрощалась со своей робкой нервной надеждой.
— До утра, — кивнул Роман, — Потом ты признаешь, что это все полная чушь и я помогу тебе вернуть все как было.
Шестая. Два плюс один
Мотя мечтала об одном — остаться наедине с собой, Серегой и телефоном. Эти качели от «это теперь мой ребенок» до «у него есть семья» и обратно к «это мое — никому не отдам» — вытянули все силы. И, наверное, у каждого случался момент, когда он уже сделал выбор, но все еще не знает, насколько он верен, а дороги назад уже нет.
Это липкое, пробирающее до самых косточек чувство страха не перед свершившимся фактом, а перед чертовой неизвестностью.
Моте было жизненно необходимо разобраться в этой каше, что она заварила и взять передышку, чтобы неизвестность стала чуть более определенной.
Потому, когда машина Романа остановилась напротив дешевого отеля «Ромашка» — первое, что пришло на ум Моте — она была рада попрощаться.
— Я помогу, — зачем-то сказал Роман, после пары секунд напряженного молчания, которое повисло в воздухе вместо стандартных «До свидания, всего хорошего».
— До свидания, — тихо произнесла Мотя, — Гена.
Гена кивнул, глядя в зеркало заднего вида.
Мотя перехватила поудобнее Серегу, Роман взял ее спортивную сумку и они пошли к «Ромашке».
— Номер на двоих? — улыбнулась девушка на ресепшене. — И… детская кроватка?
— На одного, — ответил Роман и посмотрел на Мотю, будто ждал, что она струсит и сдастся.
— На одного, — кивнула Мотя.
Девушка стала регистрировать номер на имя Романа. Моте все еще казалось, что за ней следят и ее имя всюду пытаются «пробить». Она нервно притопывала ногой и девушка-администратор уже с интересом поглядывала на новых постояльцев.
— И кроватку? — снова уточнила она у Романа, будто Моти тут совсем нет.
— А есть?
— Есть, — она расплылась в улыбке, будто ужасно гордилась такой роскошью, а кроватка делала отель самым фешенебельным местом города.
Роман восторга не разделил и просто коротко кивнул, зато девушка-администратор принялась активно строить глазки и что-то рассказывать про типы номеров и преимущества окон во двор.
Моте захотелось закатить глаза и громко фыркнуть.
Ну да.
Благородный горе-папаша в костюмчике за тысячу долларов снимает номер в… «Ромашке» на одного, а значит его вечерок свободен? Так подумала эта девчонка? Хотелось крикнуть: «Ау! Я еще здесь!». Мотя прямо-таки горела от чувства, что она тут мать семейства и на ее территорию посягают какие-то там администраторши.