– Он уезжает. На три года. И сказал, что не хочет, чтобы я страдала, скучала, а хочет, чтобы наши отношения не связывали меня. Потому что так, я смогу найти себе другого, и не чувствовать себя чем-то обязанной ему. Ну не дурак ли? – горько спросила Зоя, поднимая на меня взгляд. И теперь я заметила то, на что раньше не обратила внимание – на красноватые глаза, как явный признак бессонной ночи со слезами, на слишком толстый слой тонального крема, хотя девушка обычно вообще не пользовалась им и на другие детали, которые указывали на то, что состояние у девушки далеко не самое лучшее.
– А когда я сказала, что не хочу я никаких других отношений, а хочу быть с ним, и даже согласна поехать вместе, то он заявил, что не может разлучать меня на такой большой срок с родителями, друзьями. Что не хочет, чтобы я бросала любимую работу, потому что не известно, как все сложится на новом месте. Потому что там только-только открылся филиал их фабрики и не известно, как там все может сложится, ведь это дело может и «прогореть». – После окончания этого монолога, мне захотелось выразится в адрес Виктора намного крепче, чем «дурак», и только подавленное состояние Зои, удержало меня от этого.
Вместо этого я подошла к ней и просто приобняла, выражая поддержку. И хоть девушка сейчас не плакала, но было видно, что ей сейчас не просто тяжело, а откровенно хреново.
– Я умом понимаю, что он же обо мне вроде как заботится, но как же хочется ему треснуть чем-нибудь особо тяжелым по его глупой голове. Потому что все мои слова, он просто пропускал мимо ушей.
– Зой, тогда знаешь что? Переходи от слов к действиям. Пиши заявление об увольнении, и просто ставь этого упрямца перед фактом. Типо: «Я с тобой еду – и точка». А с друзьями и родителями можно ведь и созваниваться. А иногда и приезжать можно. – Предложила я, спустя минуту после ее рассказа, понимая, что если она так сделает, я буду очень скучать, но сердцем чувствовала, что останься Зоя здесь – она не будет счастлива.
Видно об этом же задумалась и Зоя.
Внезапно она вскочила, и я заметила, как упрямо и решительно у нее вздернут подбородок, как твердо и уверенно засветились ее глаза. Да, она явно приняла решения.
– Ты права. Я сейчас же напишу заявление. Потом поеду к родителям – им сообщу. А потом и к Вите. И пусть только попробует что-то сказать против!!
Я с грустью, но одобрительно, улыбнулась.
– Правильно! Так держать! И, кстати, я уже скучаю.
Зоя, услышав последнюю фразу, крепко обняла меня и ответила:
– Я тоже.
Потом она моментально уселась за стол, и взяла ручку с бумагой. Написав «по собственному», Зоя побежала к директору, но перед дверью остановилась и, обернувшись, добавила:
– Спасибо тебе. Без тебя я бы об этом думала, но так и не решилась. Поэтому, правда, спасибо. Ты меня тут подожди, я вернусь, дам тебе документы, скажу адрес, а потом, наверное, буду собирать вещи.
Дождавшись моего утвердительного кивка, Зойка выпорхнула из кабинета, а я опустившись на стул, стала ее дожидаться.
Впрочем, долго я не просидела, потому что девушка вернулась быстро и судя по довольному выражению лица, заявление ей подписали.
А вот потом начался мини-дурдом: я помогала подруге собирать вещи, предварительно выслушав свое «задание». Далее по плану было прощание со всеми, и все девушки не удержались от того, что бы, как выразился Саша, не «развести мокроту». Но и у наших мужчин была далеко не радостное выражение на лице. Все ведь очень полюбили Зою, ее доброту, отзывчивость. Поэтому было грустно расставаться с ней, хотя все как один поддержали ее решение, узнав всю ситуацию.
Обед все решили сделать «прощальным». И я в первые пожалела, что не могу остаться на него. Но работу не отменишь ведь. Поэтому, еще раз обняв Зою, я убежала, боковым зрением заметив, как за мной хотел было пойти Миша, но того поймали и повели в кафе.
«Интересно, что он хотел?» – задала самой себя я вопрос, на который естественно не было ответа.
– Видно, все-таки не отступил, как я предположила с утра.
И только заметив, как на меня покосились пассажиры в автобусе, в котором я в этот момент ехала, я поняла, что последнее я сказала вслух. Покраснев, я самой себе велела помолчать и вместо мыслей о Мише, стала читать рекламу, развешанную на «стенах» автобуса.
Вернулась я в свой офис только через несколько часов. И злая, дальше некуда. Потому что по обратной дороге, сначала простояла в пробке минут сорок, а потом еще и транспорт сломаться изволил. Пришлось пешком минут пятнадцать топать до ближайшей остановки, и потом еще столько же ждать нужного автобуса.
Настроение не прибавляло и то, что новые балетки начали натирать мне пятки.
Ну и на последок, видно чтобы окончательно «добить» меня, когда я выходила от секретаря, которому отдала бумаги, то в коридоре столкнулась с Мишей. Тот, схватив меня за руку, потащил к лестничному выходу. Я растерявшись, даже не протестовала, пока мы не спустились и не оказались на пролете, между третьим и вторым этажом.
Тут уж я с возмущением вырвала руку и прошипела:
– Слушай, нормально сказать нельзя было? Обязательно вести себя как пещерный человек?
– Я всю неделю пытался нормально. И что в ответ слышал? «Я занята», «Поговорим потом», «Я уже убегаю, в другой раз». Так что ты не оставила мне выбора. – Одновременно с этими словами, он наступал на меня. И я не поняла, что отступаю, пока я не оказалась зажатой в углу, а его руки не оказались с обоих сторон от меня.
Миша.
Я был прав с утра, когда подумал, что день сегодня будет самым неприятным за эту неделю.
Мать звонила мне еще несколько раз, грозясь, что пожалуется на меня отцу. Пфф, как будто мне пять лет и на меня еще можно повлиять отцом! Хотя, стоило ли удивляться? Она до сих пор не понимала, что я уже вырос, ведь после развода, она как бы развелась и со мной. Виделись мы редко и я довольно быстро сообразил, что ей я был не нужен. Вернее, даже не так. Я был нужен, только если вел себя самым-самым лучшим образом, то есть безупречно, правильно, и при этом только в тех случаях, когда надо было показать меня подругам, знакомым или же кому-нибудь из благотворительной организации. Мол, «Смотрите, какой у меня сын. Он тоже поддерживает благотворительную деятельность, хотя находится в детском/подростковом/юношеском возрасте» (последнее менялось в зависимости от того, сколько мне было лет).
Мне это довольно быстро надоело. Поэтому, последние пять лет, так точно, я ей отказывал. Почти всегда, за редким исключением. Но каждый раз при отказе, мать злилась и пыталась угрожать. Безрезультатно, впрочем.
Вздохнув, я поймал вопросительный взгляд Антона, но только махнул рукой, как бы говоря, что все нормально и стал прислушиваться, как Оля в этот момент желала Зое хорошо устроится на новом месте.
Кстати, то что эта девушка уходит, тоже не особо радовало. Хорошая она. И как коллега, и как сотрудник, и как человек.
Почему-то подумал, что Сабина наверно жалеет, что сейчас не здесь. Кстати, о ней. Я с этой девушкой вообще, смогу поговорить или как?
Чуть ранее, увидев, как Сабина собирается уходить, я шагнул за ней, но в этом момент, меня схватили за руки Гоша и Ира и пришлось идти в другую сторону – в кафе, ведь все решили отметить уход Зои.
Я был, конечно, не против устроить этот прощальный обед, но блин, мне сегодня второй раз не дали поговорить с Сабиной. Прям злой рок какой-то!
За такими размышлениями, я чуть не пропустил, как мне предложили сказать пожелание.