Войдя, я словно перешагнул из середины 21 века в середину 20-го. Словно сотрудник КГБ СССР забыл умереть и вместе с кабинетом застрял тут во вневременье. А с ним застряли тяжелый взгляд над грузной фигурой, плотные шторы на окнах и зеленая лампа на массивном дубовом столе, стоящем в конце кажущегося длинным и узким как тоннель кабинета с высокими потолками. «Проходите», — пригласил он меня и эхо «проходите, проходите, проходите» загуляло по кабинету. «Здравствуйте, товарищ!», — сказал я, подходя и усаживаясь на единственный стул. Он держал перед собой мой паспорт и явно сравнивал меня с фото. Попросил водительское удостоверение. Нажал кнопку. Мгновенно явилась какая-то девушка. Взяла мои права и ушла. И я уже, кажется, понял, в чем дело — я, наверное, ошибся и вместо 500 тысяч написал в заявлении 500 миллионов, вот они и забегали. Но вернулась девушка и вернула ему на стол мои права, приколотые к листу А4. Он посмотрел на бумагу, перевел взгляд на меня и спросил: «Кредит на пятьсот тысяч?». И спросил так подло-равнодушно, что я растерялся что ответить, ожидая подвоха. Так спрашивал наверно палач, подбрасывая в руке топор, у наказуемого: «Желаете тот, что поострей?». Я кивнул.
— Зачем вам кредит? — Неожиданно спросил хозяин кабинета, продолжая нависать над столом.
Я хотел ответить «Какое ваше дело?», но, вдруг, вспомнилось про КГБ, и вместе с этим поползла в душу какая-то мрачность из-под стола, и я, пожав плечами начал подбирать слова, объясняющие необходимость денег. Но он перебил меня: «Вы меня неправильно поняли. Зачем вам кредит в пятьсот тысяч рублей, если у вас на счету десять миллионов долларов?».
7
И тут, словно гром грянул сигнал телефона, сообщающий, что пришло сообщение. Да еще голосом Киркорова «Единственная моя!», да еще на полную катушку. Я аж подпрыгнул. Жена напоминала про молоко и хлеб, тихонько упрекала, что задерживаюсь и шутила: «Ты там миллионы получаешь что ли?».
— Повторите, пожалуйста, что вы только что сказали? — обращаюсь я к дяде за столом и облизываю пересохшие губы.
— На вашем счете в нашем филиале в английском отделении лежат десять миллионов долларов. Вам нужно явиться в Лондон на улицу Флит-cтрит 221б чтобы оформить наследство.
— Простите! Вы сказали Бейкер-стрит?
— Нет. Вам нужна Флит-стрит. Спросить мистера Генри Киссенджера.
— Кого?! — заорал я, потому что не заорать не мог.
— Выпейте воды. — Он плеснул в стакан из графина. — Вам плохо?
— Нет, — сказал я, цокая зубами о край стакана, — Мне хорошо, и я хочу домой.
— Я вас понимаю. Приходите завтра в одиннадцать. Сможете? Копии документов вот в этой папке — возьмите. Дома посмотрите.
8
Ощущение, что это какая-то афера не покидало меню всю дорогу до дома вместе с вопросом «Но зачем?!». Вот где я, а где Англия? И родственников там никаких не было, и нет. Не было и сказаний семейных о наших английских корнях. Ни письменных, ни устных воспоминаний о богатых родственниках бабушка мне не зачитывала на ночь и не произносила по памяти. Но почему-то всех больше смущало меня имя «Генри Киссенджер». Я пытался вытряхнуть весь этот бред из головы, но он не вытряхивался.
9
— У тебя есть родственники за границей? — спросил я, едва войдя домой.
— Есть?
— Где?
— В Украине. Да ты же знаешь — тетя Маша, мамина сестра.
— А она точно в Украине? Она не в Англии?
— Да мы ж с тобой вчера с ней разговаривали. А что с тобой?! — спросила жена, подходя и заглядывая мне в лицо. — Ты не заболел?
— Подожди, сейчас и ты заболеешь. — Пообещал я и сев пересказал историю, случившуюся со мной в банке, добавив, как водится, парочку художественных мест для усиления эффекта. Она сначала слушала стоя, потом оперлась о стол, а потом заходила по комнате.
— Что с тобой? Заболела? — Ёрничал я.
— Ироним, как такое возможно?!
— Сам в шоке! Может откажемся?
— Ты с ума сошел?! Десять миллионов долларов!
— А представляешь, сколько это «Айфонов» и «Макбуков»?!
— Стоп! Так деньги на подарок ты так и не взял?
— Дорогая, тут мне самому такой преподнесли подарок, что о том, что я шел за подарком для кого-то я, извини, совсем забыл.
— Не для кого-то, а для дочери.
— Это не сильно меняет дело.
— А может это тот случай, когда банан — это просто банан? И, наследство — просто наследство без заговоров и конспираций.
— И не будет стрельбы и расчленения трупов?
— Нет.
— И от нас не потребуют предать родину и не заставят пополнять их банк спермы?