Эффи в струящемся белом свадебном платье, фата каскадом ниспадает на ее темные волосы — это зрелище я хочу навсегда сохранить в памяти.
— Я могу напечатать вам копии по десять баксов за штуку. — Рыжая постукивает лакированным ногтем по фотографии, на которой я держу Эффи на руках. Я уже знаю, что хочу копии всех этих фотографий. — Вчера вечером тебе эта фотография понравилась больше всего. О да, у тебя все еще есть кепка, милая?
Они болтают, но мои мысли слишком заняты, чтобы слушать как следует. В моем черепе нарастает гул.
— Значит, мы сделали это? — прохрипел я. Возможно, я помешал, но мне все равно. — Мы вступили в законный брак. С лицензией.
Администратор хихикает и показывает на нашу фотографию с Элвисом.
— По королевскому указу.
Точно. Отлично. Мы знали, что так оно и есть.
Мы знали, что нам может понадобиться развод.
Эффи играет со своими волосами, пока болтает с администратором, и, черт, я не могу развестись с ней. Этот процесс может меня убить. Все равно что отпилить собственную конечность.
— Вам нужно будет вернуть платье перед уходом, — говорит рыжая, — иначе вы потеряете свой депозит. У меня здесь есть несколько брошюр о ваших возможностях. Аннулирование брака, развод и так далее. И если вы хотите вернуть кольцо, при условии, что оно не повреждено, я могу сделать вам полный возврат прямо сейчас.
Эффи замирает рядом со мной. Когда я заглядываю под ободок ее свадебной бейсболки, то вижу, что она побледнела.
— Нет. — Я останавливаю руку моей помощницы, когда она тянется к своему безымянному пальцу. — Она оставит его себе. Спасибо.
— Ты уверен? — шепчет Эффи, когда мы снова идем по вестибюлю десять минут спустя, оба держа в руках стопки свадебных фотографий и самую удручающую стопку брошюр, которую я когда-либо видел. — Оно выглядит дорого. И если мы аннулируем брак, или разведемся, или еще что-нибудь...
— Уверен.
Насчет остального? Нет, я ни хрена не уверен. Абсолютно ни в чем не уверен. Все так запуталось, и я понятия не имею, какой путь выбрать дальше. И, конечно, я худший начальник в мире. Понятия не имею, как все исправить.
Но кольцо? Это легко.
Я не хочу, чтобы оно покидало палец Эффи.
***
Прошло не менее пяти тысяч лет с тех пор, как мы в последний раз стояли в гостиничном номере Эффи. Это утро как будто произошло с другим Гаем Колтрейном, и я настолько потрясен, войдя обратно в номер, что прислоняюсь к стене у дверного проема.
Здесь просто погром. Намного хуже, чем я помнил.
Повсюду эти перья, и портьеры, свисающие с карниза. Опрокинутый стул и брошенный чемодан. Разбросанная одежда, перекошенные лампы и обвиняющая восковая луна, наблюдающая за нами через огромные стеклянные окна.
— Залог за комнату... — Эффи оглядывается вокруг, выражение ее лица мрачное. — Мы не получим его обратно, да? Вы собираетесь вычесть его из моей зарплаты, босс?
Я потираю виски. Головная боль вернулась.
— Нет.
Очевидно, что я не собираюсь этого делать. Я не собираюсь взимать плату с моей помощницы за результаты ночи, которая явно не была ее виной, и в которой сам принимал равное участие. Мне нравится думать, что всегда был справедлив с Эффи, хотя и строг временами, но факт, что она думает, будто я могу сделать такую дерьмовую вещь, заставляет мою голову кружиться.
— Гай? Не хочешь прилечь?
— Нет.
Эффи хрипит и ворчит что-то себе под нос. Я не слышу слов, но тон подозрительно похож на ее прежнее мнение обо мне.
Сварливая ворчунья. Моя ЖЕНА.
Ненадолго.
О, черт. Может, меня все-таки стошнит.
— Платье должно быть где-то здесь. — Эффи тычется в край кровати, роясь в гнезде из простыней, в котором она, очевидно, спала на полу. Еще один удар по моему самоуважению. — Не похоже, что я бродила по отелю голой.
— Хотелось бы надеяться.
Эффи фыркнула.
— Хотелось бы.
Я должен подойти и помочь поискать, должен сделать что-то, кроме как стоять у стены и смотреть, но Эффи наконец-то сняла бейсболку, и ее дикие волосы снова свободны, каскадом рассыпаются по плечам и спускаются по спине. Тем временем ее голубое платье льнет к телу, когда она двигается, наклоняется, чтобы просунуть руку под матрас, и я знаю, каково это тело сейчас. Я не понаслышке знаю, как она сложена. Как она помещается в моей ладони. Она идеальна.
— Все как дома. — Моя помощница хитро ухмыляется и уходит проверить, что там за занавесками. — Ты стоишь там и красуешься, пока я делаю всю работу.
Ха.
— Не так я помню нашу работу.
Эффи отбрасывает занавески и поднимает упавший стул. Она ставит его вертикально, смахнув пучок перьев с сиденья.
— Да, не сомневаюсь, что не так. Продолжайте обманывать себя, мистер Колтрейн.
Перья медленно опускаются на ковер у ее ног. Кружащиеся и снежно-белые.
Мое сердце сильнее бьется о ребра.
О боже. Я помню.
Я помню Эффи, растянувшуюся на животе на кровати, одетую только в желтые кружевные трусики. Гладкую оливковую кожу ее спины, ее нежные лопатки. Я помню, как она заглушала свои стоны в подушку, когда я... когда я...
— Гай? — Ее голос доносится до меня издалека. — Что происходит? У тебя инсульт?
Я оставил на ней трусики. Я уверен в этом. Я даже помню мои точные рассуждения, мой спор с ней по этому поводу. Она хотела снять их, чтобы мы прошли весь путь, а я хотел...
Я хотел, чтобы она осталась довольна.
К тому же, я ведь мог многое сделать и не снимая их? Я лизал Эффи сквозь ткань, пока она не охрипла и не задохнулась. Я доводил ее до оргазма, снова и снова, снова и снова. Пока ткань не намокла, а язык не стал болеть.
Мы спорили ранее в «Грехе», о таких глупостях, как пунктуальность или автоматические ответы на электронные письма. Думаю, мы видели это на тех записях камер наблюдения. И я помню тот спор, потому что тогда она тоже притворялась, что ей все равно, но позже, в этой комнате, она боролась гораздо сильнее за то, чтобы я раздел и овладел ею.