Оба уходят.
Женщина (окликает издали). Стол убран? (Выходит с корзиной, полной белья для глажки.) Стол не убран. (Ставит корзину на стул и вытирает стол.) Везде они что-нибудь да оставляют. Вокруг все больше и больше грязи. Мы в конце концов задохнемся в этой неряшливости. Эта грязища. Беспорядок. Везде от них мусор. Мы утонем в этой трясине. (Принимается гладить.)
Другой мужчина возвращается во двор.
Другой мужчина. На кого ты похожа!
Женщина. На себя. Кто-то же должен работать. Тебе это мешает? Зачем ты вернулся? Почему ты только теперь взялся меня искать?
Другой мужчина. Собственно говоря, я хотел добраться только до Линдау. Потом совершил вылазку в горы — но мне кажется, я шел по магическому следу, который вел меня к тебе.
Женщина. Ты сидишь сейчас здесь только потому, что тогда не смог меня сломать. Видимо, это не дает тебе покоя. Не дает, и все.
Другой мужчина. Я едва не прошел мимо. Там, на вершине. Но этот смешной человек, который смотрел в бинокль на долину и с большим удовольствием наблюдал сверху за своей женой и любовницей, остановил меня. Спросил: «Видите внизу женщину, она как раз вешает белье? — Я тебя не узнал… — Когда-то она сделала из-за вас аборт…»
Женщина. Когда я об этом думаю, понимаю, что двадцать лет назад была ничуть не счастливее, чем сегодня.
Другой мужчина. Ты начинаешь подделывать свою историю. Прячешься за горькими воспоминаниями, чтобы оградить себя от огромного искушения, каким мы были и навсегда останемся друг для друга.
Женщина. Думаешь, я, словно маленькая девочка, гоняюсь за искрами давно потухшего пламени? Это всего лишь один из несчетных костров на твоем пути, а в конце его — полное одиночество. У меня же был только этот костер. Лишь однажды я пошла по этой дороге. И теперь от меня осталась лишь прожженная черная дыра.
Другой мужчина. Давай уедем, пока не пришли остальные. Идем, пока не поздно, Ингрид. На сей раз ты мне нужна. На сей раз речь идет не об удовольствии или капризе. А о чистой воды выживании. Мне нужно за что-то схватиться. Иначе сползу под откос. Схватиться за что-то покрепче. И я знаю, без твоей помощи это мне не удастся.
Женщина. Да. От меня много пользы. Со мной — и в огонь и в воду. На меня вполне можно опереться, когда начинаешь новое существование. Я большая помощница. Но я останусь здесь.
Другой мужчина. Ты ему не нужна. У него есть подруга. Ему будет не хватать только одного — он больше не сможет тебя мучить.
Женщина. Мне тебе надо кое-что рассказать. Но ты должен держать язык за зубами. Леони ждет от него ребенка.
Другой мужчина. (наигранно). Ой!.. Да, да. Тебе, наверное, очень обидно, Хотя какое тебе до этого дело?
Женщина. Я просто решила остаться с ним. А теперь они тем более во мне нуждаются. Ты же видишь. Они даже белье не умеют погладить. Мусорят повсюду. Когда родится ребенок, мне придется постоянно заботиться о чистоте и порядке.
Другой мужчина. Конец всего — одиночество. Ты права. Просыпаешься утром, и тебя охватывает серый рассветный страх, холодный ужас, что рядом никого больше нет. Приходишь в себя, просыпаешься в беспредельной пустыне разума. Или еще хуже, какие-нибудь особы, которые некогда лежали рядом с тобой, теперь занимают пустые места в твоей постели, и, когда ты просыпаешься, вокруг лежат равнодушные призраки, простирают свои неосязаемые тела.
Женщина. Слава Богу! Я не одинока. Я вместе со всеми. И рада ребенку.
Другой мужчина. Не может быть, что ты — та самая, которая некогда сходила с ума от вкуса моих губ, запаха моих рук, моего фаллоса…
Женщина. Ах, милый!.. Дорогой мой! Вот ты стоишь передо мной… как будто бы с твоего лица волшебной палочкой стерли мужчину! Так снимать чары способно лишь высшее существо. Один только возраст сделать это не в состоянии. Что делает человек, который всю свою жизнь был не чем иным, как мужчиной для женщин? Что он делает, когда вдруг перестает им быть? Когда стоит перед нами высохший и костлявый. Когда теряет свою блестящую внешность, этот неотразимый повелитель чувств, этот талантливый соблазнитель?