— Ты боишься, что это дискредитирует проект на конкурсе? — прямо спросил Родников и сам же ответил: — Зря волнуешься: плох не проект, а его осуществление.
— Меня совсем другое беспокоит, — спокойно пояснил Вадим Петрович. — Что скажут о нас, архитекторах, строителях, жители Лесопольска. Ведь стыдно же будет на улицах показаться. — И так говоря, он в то же время думал, что узнай об этой истории с разборкой жилого квартала в «Гипрогороде», и мечта его о переводе в столичный институт накроется как пить дать.
И тут Родников, кажется впервые за все время встречи, улыбнулся какой-то мудрой, старческой улыбкой:
— Наоборот! Когда мы, руководители всех амплуа и рангов, имеем мужество признать свои ошибки, чтобы исправить их, — тут-то и преисполняются к нам уважением, потому что в большинстве-то случаев бывает наоборот…
— К сожалению, ваши доводы меня не убедили, — сказал Вадим Петрович и медленно поднялся. — Я буду возражать.
— Что ж, как говорится, вольному — воля, — развел руками Родников. — Возражай, только — в обкоме. — И, когда они уже простились, обменявшись рукопожатием, мэр сказал ему вдогонку: — А лучше, не теряя времени, приступай к проекту усиления фундаментов!
Вадим Петрович, обернувшись на пороге, упрямо покачал головой и закрыл за собою дверь.
…Вечером он зашел домой к Триандафилову и, передав свой разговор с Родниковым, услышал в ответ:
— Ты в обкоме бывал, секретарей знаешь…
— Капителин — член бюро обкома, — напомнил Вадим Петрович, — а он разделяет мою точку зрения. Я только что звонил ему.
Мефистофельская улыбка вдруг скользнула по губам Триандафилова:
— Чтобы Капителин — или будь кто другой на его месте — из-за тебя поддержал ошибочное решение? Дохлый номер, Вадим! Тем более, что исход дола фактически предрешен… Слушай, ведь ты же собирался в Болгарию?
— Через неделю вылет, — обронил расстроенный Вадим Петрович.
— Так улетай быстрей! — сказал Триандафилов и весело зашевелился в кресле, стоящем напротив кресла гостя. — Пока ты там изучаешь болгарок, глядишь — и все само собой уладится…
— Не-ет, ждать, куда кривая вынесет, я не намерен, — покачал головой Вадим Петрович. — Мои доводы слишком разумны, чтобы я не нашел поддержки… в Госстрое хотя бы.
— Давануть на обком через Москву — это другое дело! — согласился заместитель мэра и предложил приятелю пропустить по рюмочке.
…Через день Вадим Петрович отправился в Москву, поручив Солодову разработать и сравнить два варианта усиления фундаментов: силикатизированием грунта и дополнительной забивкой длинномерных свай с предварительной разборкой зданий.
В Куйбышеве он хотел еще раз, с глазу на глаз, потолковать с Капителиным, но тот был в отъезде. Вадим Петрович, не позвонив даже старикам, поехал в аэропорт, и там, когда, в ожидании посадки, он развернул «Вечерку», ему в глаза бросилась заметка «Из зала суда», сообщавшая о том, что Лупатый, осужденный с группой сообщников за спекуляцию мебелью, схлопотал восемь лет, и грустно подумал о нем: «Достукался, стервец…»
Прилетев в Москву, Вадим Петрович позвонил из гостиницы Казанчееву и, условившись о встрече, наутро сидел уже в его кабинете за журнальным столиком, пил с хозяином горячий кофе и рассказывал о своих невзгодах.
Выслушав его, Казанчеев сказал авторитетным тоном, который уже сам по себе успокаивающе действовал на Вадима Петровича:
— Да это же идиотизм — разбирать только что построенные дома! Сколько их?.. Два десятка? Что они, чокнулись?..
— Я сейчас в Госстрой иду по этому поводу, к заму председателя, — сказал Вадим Петрович.
— Правильно! Главное — не волнуйся! Не поймут тебя в Госстрое — иди в строительный отдел ЦК. С инструктора начни, который отвечает за Поволжье. — И, успокоив таким образом приятеля, Казанчеев ошарашил его новостью: — А ведь твой проект цветного квартала на предварительном просмотре «Гипрогорода» выдвинут на премию! Какую — не знаю, но что премия — точно! Так что с тебя, брат, причитается! — И, наслаждаясь радостным замешательством Вадима Петровича, он раскатисто захохотал, всколыхнув свои широкие, полные плечи и блестя частоколом белых, крепких зубов. Затем сказал, переходя на серьезный лад: — Между прочим, я говорил о тебе Мартынову, директору «Гипрогорода», передал твою просьбу о переводе. Он согласен тебя принять. Так что действуй! Сейчас — самое подходящее время для тебя…