На его благодушно полном лице нет-нет да и появлялся отпечаток этакой подпольной величавости, от прежней походки, походки бывалого волейболиста, мало что осталось — широкие плечи распрямились, голова держалась прямо и уверенно, и во всей его неспешной поступи чувствовалась сила и спокойствие преуспевающего человека, так что, если бы вам случилось встретить его шествующим по коридору или двору института, вы бы сразу в нем признали важную персону. Убаюканный успехом, он сидел в своем уютном кабинете и, удобно развалившись в кресле, отдавался в минуты одиночества мечтам… Честолюбие, чем ни больше оно удовлетворяется, тем больше разжигается — в мечтах Леня Маркин уже видел себя замом по науке. «Ведь зам, — рассуждал наш герой, — человек далеко запенсионного возраста. Скоро он уйдет, и для меня имеются все шансы стать его преемником. Разве не моя лаборатория три квартала подряд удерживает первенство?»
Тут следует заметить, что если б к честолюбию Маркина да приложить еще тщеславие, он, вероятно, стал бы замом по науке. Но, к сожалению, Леня Маркин был тщеславен больше в грезах — по-маниловски. Вы помните, что он мечтал о докторской, но мечты свои оставлял до лучших времен? Но вот по милости фортуны явились эти «лучшие времена», и что же? — мечты его оставались мечтами. И когда, придя со службы, он по привычке заваливался на диван с детективом в руках или утыкался благодушным взглядом в телевизор, то на вопрос возмущенной жены, когда же он, в конце концов, возьмется за дело, Леня Маркин с тяжким вздохом отвечал, что если бы она знала, какая свалилась на него прорва работы и как это его выматывает, она не задавала бы ненужных вопросов. «Вот поставлю дело так, как надо, и тогда примусь за докторскую», — всякий раз обещал он жене. Но Маркин говорил неправду, точнее, он хитрил, потому что мысли о докторской находились у него теперь в теснейшей связи с мечтами о должности зама… «Ведь как только я стану замом, — прикидывал Маркин, — мне могут запросто присвоить докторскую степень за многолетнюю научную деятельность, по совокупности моих многочисленных статей…» И надо сказать, упования его не лишены были некоторых оснований…