— Пап, можно я с тобой? — Глаза у Валерки были умоляющие.
— Ладно, садись!
Лавируя между бревнами и плотами, они пересекли озерко и, ткнувшись носом в отлогий берег, пошли искать магазин. Сделать это оказалось несложно. Неподалеку от берега стоял сборно-щитовой домишко, вдоль которого тянулась очередь, человек двадцать женщин с сумками и кошелками, от крыльца отъезжала подвода с фанерной будкой, в каких обыкновенно возят хлеб. Александр подошел к хвосту очереди и, вспомнив, что в деревнях принято здороваться, негромко сказал «здравствуйте» и слегка поклонился женщинам.
— Здравствуйте… Вечер добрый, — эхом ответила очередь, и головы в платочках, как по команде, повернулись в сторону пришедших. Женщины оглядывали их с тем выражением, с каким смотрели на них люди в моторках.
— Хлеб есть в магазине? — тихонько спросил Александр стоявшую перед ним женщину.
— Только вот привезли, — охотно ответила она, повернувшись к нему всей своей крепко сбитой фигурой. — Еще и продавать не начали…
«Простоишь тут», — поморщился Александр.
— Это вы на лодках-то приплыли? — поинтересовалась другая женщина.
— Да… Хотим заночевать здесь, а завтра вернемся в Ветлугу.
Очередь уже гудела голосами, и можно было разобрать слова: «Из Москвы, чай, аль из Ленинграда… Ну, из Горького тут таких не бывало…»
— А че вам в Ветлуге-то? — спросила крайняя женщина.
— На поезд. Домой пора.
— Так зачем же ворочаться? — Это опять спросила соседка крайней женщины. — Вы до деревни доезжайте, а оттудова автобус на Ветлугу ходит. Так-то, чай, ближе.
«Это мысль», — подумал Александр и спросил:
— А далеко ли до деревни?
Ответила ему уже вся очередь, так что Александр и не знал, на кого смотреть, кому кивать.
— Мотовоз утром пойдет… Рабочих повезет… В шесть часов он тут проходит… как раз вот по этой колейке… Вас и заберет. Тут и езды-то минут десять-пятнадцать…
— А возьмет он нас? У нас вещей много и байдарки. Мы можем его задержать…
— Как не возьмет?!. Руку только поднять, и остановит… Кто завтра мотористом-то?.. Да Мишка никак, Соколов… Ну, этот мужик добрый… Да хоть и не Мишка, руку подымешь — любой возьмет…
«Лишь бы остановился, — подумал Александр, радуясь, что не нужно будет размахивать веслом и отсиживать ноги в тесной байдарке. — Договоримся. Заплатим в конце концов…»
— Спасибо большое, — кивнул он очереди.
Валерка притянул отца за руку и зашептал:
— Пап, ты попроси у них без очереди. Нам ведь только хлеба…
— Тут все стоят за хлебом, и это неприлично — просить, — шепотом ответил отец.
— Чай, умотались, на лодках-то идучи? — спросила крайняя женщина, улыбаясь Валерке.
— Да есть немножко.
И снова очередь откликнулась оживлением и хором беспорядочных голосов:
— А вы в баньку сходите… Русской-то бани, поди, не найдешь в городе… Матрена вон как раз затопила нынче. К ней и проситесь… И мальчонке интересно будет… Веничков березовых наломайте и так-то хорошо нахлещетесь… — И в десять рук стали показывать на Матренин дом.
— Да неудобно, наверно, — пробормотал Александр.
— А че тут неудобного? Чай, не убудет бани…
«А что, и в самом деле», — подумал Александр. О прелестях деревенской бани он слышал много, но попариться в ней не приходилось.
Вдруг в очереди произошло какое-то движение, и голос впереди громко сказал Александру:
— Да вы че стоите-то? Ступайте вперед. Пропустим вас.
— Ступайте, ступайте, — поддержала очередь, и женщины, крайняя и соседка ее, стали подталкивать Александра к крыльцу. — Чай, с дороги устали…
— Ну спасибо, — растроганно сказал Александр.
Так случилось, что первую буханку из свежего привоза продали Александру, и, сходя с крыльца, он еще раз сказал провожавшей его глазами очереди:
— Большое вам спасибо.
— Кушайте на здоровье, — ответили из очереди, и чей-то голос крикнул сзади: — А к Матрениной избе так все и идите по берегу…
Дом лепился на зеленом взгорке, как раз напротив того места, где стоял копер и где, по-видимому, строился причал. Они поднялись по тропинке к избе. На дверях висел незапертый замок.
— Может, в бане? — подумал вслух Александр и чистым, ухоженным двором, огороженным новеньким пряслом, прошел к бане. Банька была тоже новая, с единственным оконцем, глядевшим на озеро. Из трубы ее курился легкий дымок.