Александр толкнул дверь и, нагнувшись под притолокой, заглянул в предбанник, где болела чисто выскобленная лавка и вкусно пахло дымком.
— Есть тут кто-нибудь?
Ему не ответили. Помедлив, он шагнул вперед и, нашарив скобу, открыл тугую дверь в парную. На него тотчас пахнуло влажным душистым жаром. Прежде чем закрыть дверь, он успел заметить, какая там чистота, и увидеть огромный, вмурованный в печь котел, в котором кипела вода, и дощатый полок, похожий на крыльцо.
Выходя со двора, они увидели женщину с полными ведрами на коромысле, взбиравшуюся на пригорок.
— Простите, вы не видели тетю Матрену? — спросил Александр.
Женщина подняла на него удивленные глаза:
— Тетку Матрену?.. Она гусей загонять побегла. Счас придет. — И, чему-то вдруг улыбнувшись, прошла мимо, осторожно ступая по траве босыми, крепкими ногами. Из переполненных ведер прозрачными шлепками выплескивалась вода. Вода была такая чистая, сверкающая, что Александру захотелось пить.
— Давай посидим, — сказал он Валерке.
Они присели на взгорок, лицом к озеру. Над лесом мягко сизели сумерки, и на той стороне рыжевато светился костер, который запалил Георгий. Кругом была тишина и покой, и только внизу, у копра, слышался шум голосов. На бревнах сидели парни, человек пять или шесть, и лузгали семечки. Парни, как один, были здоровенные, грудастые, в распахнутых костюмах поверх белеющих рубашек, в хромовых, начищенных до блеска сапогах, сжатых в плотную гармошку.
— Эт, че, ты вот «бабу» на ребро поставь, — хрипловато засмеялся один из парней. Плечищи у него были такие, о которых говорят «косая сажень», и чуб на лбу.
— А че такого. Раз плюнуть, — лихо ответил другой, темноволосый, и небрежно выбросил перед собой ногу в хромовом сапоге.
— А ну! — мотнул головой чубатый.
— Неохота нынче… — Парень нарочито зевнул.
— Э-э-э-э! — хором загалдели все. — Ты давай! Назвался груздем, давай… Докажи! Чего там! — Толчками кулаков в плечо и в шею парня согнали с бревен, и все пошли к копру.
У копра лежала на песке железная чушка с кованой петлей на верхней грани. Александр тотчас же вспомнил, что эта чушка и есть та самая «баба», о которой спорили парни, — ею забивали сваи. Стянув с широких плечищ пиджак и бросив его дружкам, темноволосый подошел к железной «бабе» и, смерив ее глазами, ухватился руками за петлю.
— Пап, неужели подымет? — заерзал Валерка.
— А вот давай посмотрим…
Парень покосился на притихших дружков и вдруг, откинув плечи назад, рванул петлю на себя. Александру показалось, что днище чушки оторвалось от песка; но в тот же миг ноги у парня скользнули вперед и в стороны, а зад бессильно обвис. И тотчас тишину над озером взорвали крепкие, хохочущие голоса:
— Хо-хо! Ха-ха! Эх, ты, бамбула-а!
— Попытай еще, — сказал чубатый.
— Не, — мотнул головой темноволосый. — Больно тяжела. Сколь тут веса?
— Двадцать пудов, — сказал чубатый, нагнувшись на корточки и разглядывая клеймо.
— Ну! Двадцать пудов никто не оторвет, — сказал темноволосый и слегка приосанился. — Я пятнадцать отрывал.
— Эх! — с обидой махнул рукой Валерка.
Чубатый, ни слова не сказав, стащил с себя пиджак и, оставшись в белой рубахе, засучил на кряжистых руках рукава. Парни снова притихли, и снова заерзал в нетерпении Валерка.
Чубатый, свесив тяжелую голову, неспешной развалочкой приблизился к «бабе» и поерзал сапогами в песке, отыскивая упор. Потом ухватился руками за петлю и, напрягая бугром поднявшуюся спину, стал медленно валиться назад. И с той же мерностью, незаметно отрываясь от земли, стала крениться «баба».
— У-ух! — вырвался вскрик у парней и опять все притихли.
Поставив чушку на ребро, чубатый переставил ноги и, убрав левую руку, другой подержал ее за петлю, как держат за рога упирающегося барана, потом разжал пальцы, и «баба», тяжко хукнув, сунулась в песок.
— О силач! — Валерка подпрыгнул на месте и шлепнул рукой по голой коленке.
— Ты погоди. Смотри, что дальше будет, — тихо сказал Александр.
— Ну и че… Доказал, подумаешь! — обиженно гудел внизу темноволосый. — Сила на миг — еще не сила. Пусть-ка попробует… — Он замялся, подыскивая, чем бы еще досадить чубатому… — вон, свежую лесину пусть притащит.
— И притащит! — закричали парии.
— Не притащит! — уперся темноволосый.
— Притащит! Гриш, а?
— Какую лесину? — лениво спросил чубатый, собираясь было надевать пиджак.
— Да хоть пластину метров так на пятнадцать, — сказал темноволосый.
— Пап, а что такое — пластина? — спросил Валерка.