— Причина аварии была неизвестна, поэтому я посчитал преждевременным вас беспокоить, — бормотал диспетчер, изо всех сил стараясь не уронить достоинства в глазах сидящих за столом, которых он, как главный контролер строительства, нередко брал, что называется, за горло и сочувствием которых потому не пользовался. — К тому же я не знал всех последствий аварии…
— Диспетчерская служба, — гневно перебил его Кремнев, — для того и существует, чтобы знать обо всем, что происходит на стройке, на любом ее объекте, в любом ее подразделении, в любое время суток!.. Кто из диспетчеров дежурил на комплексе с ночи на утро?
— Круглов, — подавленно сказал Артур Акимыч.
— Подготовьте приказ с объявлением Круглову выговора за халатность и незнание!
— Слушаюсь! — облегченно сказал диспетчер стройки и, сложив свое длинное тело, как метр, опустился на стул.
— Ты тоже не в курсе? — вполголоса спросил Кремнев сидящего по правую руку от себя главного инженера Медведева.
Медведев, меланхоличный, крайне молчаливый человек, рыхлой своей фигурой похожий на беременную женщину, давно уже самоустранившийся от управления строительством, отрицательно качнул головой.
— Черт знает что такое! Авария — и никто ничего не знает! Полнейшая безответственность! — Кремнев швырнул в бумаги карандаш и тяжело задышал, раздувая враз побелевшие ноздри.
Тягостная тишина достигла апогея; казалось, она физически давит людей, с опущенными головами сидящих за столом…
Вдруг дверь в кабинет отворилась, и Ваганов, со всеми вместе обративший взгляд в ту сторону, увидел Уварова: у него было лицо человека, потрясенного внезапным несчастьем.
— Валерий Валентинович, что там у вас стряслось? — бросил ему через весь кабинет начальник стройки, и Ваганов удивился интонации, с какой он это спросил: в ней не было и тени раздражения, а только искренняя озабоченность и еще — надежда, что авария не так опасна…
— Просадка шлаковозных путей, — на ходу ответил Уваров и, заняв освобожденное для него место, между Белецким и Артюхиным, остался стоять, резко выделяясь своей седой как снег головой и чертами удлиненного лица старого интеллигента. Он помолчал и, не дождавшись нового вопроса, глухо обронил: — «Просадка» не то слово: насыпь вышла из строя почти на всем протяжении шлаковозных путей…
— Как же вы такое допустили?! — вскричал Кремнев, пронизывая Уварова взглядом своих неподвижных оловянно-серых глаз.
— Все произошло внезапно, сегодня утром, в начале смены, — не торопясь и, видимо, спокойно объяснял Уваров, но по тому, как судорожным движением рук он сжимал и мял свою тетрадь для записей, видно было, чего стоило ему это спокойствие. — Грунт был отсыпан до верхней отметки, двадцать метров, и ни малейших признаков просадки не было. Но едва мы начали подвоз балласта на пути, как насыпь начала катастрофически садиться, а из-под насыпи пошел плывун. Он идет до сих пор, сплошным потоком, как сель в горах…
— Идет на воздухонагреватели! — яростно прервал его Кремнев.
— Да, шел туда, но мы сделали обваловку и повернули его в сторону…
— Вы всех нас без ножа зарезали! — опять прервал его Кремнев. — Вы сорвали строительство домны!..
Уваров покачал головой:
— Нет, Герман Павлович, наше управление здесь абсолютно невиновно. Мы возводили насыпь в точном соответствии с проектом.
— Так кто же здесь, по-вашему, виновник — проектировщики?!
— Я полагаю, что авария произошла из-за случайности, — сказал Уваров. — Наверно, где-то поблизости протекает подземный ручей. Он-то и образовал плывун, который под давлением насыпи вырвался наружу… Конечно, это случайность, что геологи не обнаружили подземный ручей. Ближайшие скважины — метрах в тридцати от насыпи, и везде грунт плотный и сухой…
— Слушайте, вы сколько лет занимаетесь земляными работами? — почти спокойно спросил Кремнев и, когда Уваров обронил: «Всю жизнь», опять взорвался раздраженным криком:
— Так почему же вы, черт побери, за всю вашу жизнь не усвоили простую истину, что пробы грунта должно отбирать по оси возводимой насыпи?! Почему перед началом земляных работ вы не заставили геологов заложить шурфы где надо?! Почему?!
— Да в этом просто не было необходимости, — устало возражал Уваров. — Ведь шлаковозный путь проходит по строительной площадке, геология которой изучена…
— Но вы же убедились, насколько хорошо она изучена? — с сарказмом вопросил Кремнев.
— Это — случайность, Герман Павлович, дикая и неприятная случайность, не больше, — потерянно твердил Уваров.