— О чем ты думаешь? — Корбин провел кончиками пальцев вверх и вниз по моим обнаженным рукам, отчего по коже побежали мурашки.
— Ни о чем особенном. — Я улыбнулась ему снизу-вверх.
— Это несправедливо. Я сказал тебе, о чем думал, когда ты спросила. — Он попытался изобразить обиду, но у него ничего не вышло. Я довольно хорошо понимала его. Ну и он был ужасным актером.
— Хорошо… Я думала о вечеринке твоих родителей в эти выходные. Я знаю, что бывала у них дома с тобой с тех пор, как мы начали встречаться, но сейчас все по-другому.
— Что ты имеешь в виду? Чем это отличается?
— Наверное, я просто настолько привыкла флиртовать с тобой, что боюсь, что сделаю или скажу что-нибудь, не подумав, и это привлечет к нам внимание раньше, чем мы будем готовы. Я имею в виду, что у нас так много внутренних шуток и вещей, которые мы делаем неосознанно. Что, если твои родители заметят это, или, не дай бог, Нелли догадается? Честно говоря, это выводит меня из себя. — Мои руки начали нервно теребить подбородок при одной только мысли об этом.
— Все будет хорошо, ладно? Ты ни о чем не беспокойся. Не переживай из-за этого, иначе ты все равно в конечном итоге привлекаешь к себе внимание, ведя себя странно. — Он взял мое лицо в ладони и наклонился вперед, чтобы поцеловать меня.
Не переживай из-за этого. Да, легко ему говорить.
***
Несмотря на то, что этим утром я проснулась рядом с Корбином, я направлялась в дом его родителей одна. Он практически умолял меня собраться у него дома, но я не смогла. Со вчерашнего вечера я была полна нервной энергии, и если у меня была хоть какая-то надежда пережить этот день в обществе его семьи и друзей — и, по-видимому, половины города — мне нужно был хотя бы момент побыть одной.
И под «моментом» я подразумевала три часа.
Мероприятие — да, именно мероприятие, потому что родители Корбина не умели ничего делать в малых масштабах — начиналось только в одиннадцать. Корбин и Нелли должны были приехать пораньше, а это означало, что мне пришлось вести машину самой. Ну, не то чтобы я могла приехать с Корбином без скандала, но, по крайней мере, таким образом я избавилась от необходимости ехать с Нелли.
В последнее время между нами все было немного… не так. Я не была уверена, что происходит и в то время, как параноидальная часть моего мозга думала, что она, возможно, знала обо мне и ее брате, рациональная часть верила ее оправданиям — всем им. Всякий раз, когда я пыталась составить план, как потусоваться, всегда находилась причина, по которой она не могла этого сделать. Свидание, головная боль, работа. Но единственное, что продолжало грызть меня больше всего — это отсутствие ее сообщений. В прошлом месяце на то, чтобы просмотреть сообщения за пару дней, ушло бы несколько часов, но теперь я могу просмотреть целую неделю менее, чем за минуту.
Я решила не волноваться по этому поводу, пока у меня не появится для этого реальная причина. Я решила, что смогу прощупать ее сегодня и двигаться дальше. Даже если она все еще подозревала, что между мной и Корбином что-то происходит, это был только вопрос времени, когда я все равно во всем признаюсь. Так что на самом деле мне не о чем было беспокоиться.
Я проверила свой телефон, сидя на красном светофоре. Корбин попросил меня написать ему, когда я выеду из дома, а потом еще раз, когда приеду к его родителям. Я отправила первое сообщение перед тем, как выехать со своей подъездной дорожки, но он не ответил и не прочитал его. Я надеялась, что это ничего не значит. К счастью, светофор загорелся зеленым прежде, чем я успела слишком сильно зациклиться на этом.
Это была такая ложь.
Я была одержим этим всю оставшуюся дорогу.
Но как только я завернула за угол и увидела печально известное Поле грез, тревога взяла верх. Моя грудь сжалась, и все мое тело начало нервно вибрировать. Машины выстроились вдоль одной стороны улицы, но я знала, что их будет гораздо больше. Еще не было и одиннадцати, и большинство людей придут сразу после начала. Надеюсь, это означало, что я смогу спрятаться в толпе.
Пасхальное воскресенье было только через неделю, но родители Корбина и Нелли не хотели, чтобы их вечеринка вступала в противоречие с семейными собраниями или церковью, поэтому они всегда устраивали ее в предшествующие выходные. Я не могла не задаться вопросом, сколько людей пришло бы, если бы они действительно сделали это в день Пасхи. Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала, что все.