Шеннон Уэверли
Неожиданный поворот
Глава первая
Чтобы обмануть бдительное око няньки, они вышли из дому как ни в чем не бывало, но едва уселись в машину, как натянутые улыбки сбежали с их лиц. Им было не до веселья после этой ночи, самой ужасной в их жизни.
Во всяком случае, для Джилл. Относительно Эйдена у нее не было полной уверенности. Она покосилась на сидящего к ней боком мужа, надеясь понять его настроение. Жесткие, лишенные какого-либо выражения черты его лица показались ей отвратительными. Как, впрочем, и поведение Эйдена в последнее время, приведшее к столь печальному итогу.
— Ты не против, если я включу радио? — с подчеркнутой вежливостью осведомился Эйден.
— Да нет, пожалуйста.
Эйден нажал кнопку, и звуки симфонической музыки наполнили его маленькую спортивную машину. Будь у них выбор, Джилл настояла бы на том, чтобы отправиться в аэропорт в ее пикапе — проводив Эйдена, она собиралась на обратном пути сделать кое-какие покупки, — но тот находился в ремонте.
Выехав из Веллингтона, нового жилого квартала в пригороде Бостона, где они поселились три года назад, сразу после свадьбы, Эйден повел машину по спокойному в этот ранний час шоссе, что вело как раз к аэропорту. На востоке виднелся голый еще апрельский лес, пронизанный первыми лучами солнца.
— Джилл, у нас мало времени, чтобы обо всем договориться, — пробасил Эйден.
Договориться! Словно речь идет о какой-то сделке! Отвернувшись от окна, Джилл едва не рассмеялась.
— О чем же нам договариваться?
— Прежде всего о юристах. Мне не хотелось бы, чтобы ты к ним обращалась до моего возвращения.
На миг в сердце Джилл вспыхнула неразумная надежда. Неразумная — потому что именно она завела вчерашний разговор. Но Эйден тут же добавил:
— Мы можем вместе пойти к Марку Хиллману. Он всегда вел наши дела. Зачем обращаться к незнакомому человеку?
— О-о-о! — вздохнула Джилл. — Ты хочешь, чтобы мы пошли к юристу вместе?
— Разумеется. — Эйден провел рукой по своей черной, еще влажной после душа шевелюре. — Какой смысл каждому брать отдельного адвоката, это превратит развод в борьбу не на жизнь, а на смерть.
— Ты прав, наверное. — Джилл сглотнула комок, вдруг застрявший в горле. — Хотя я не представляю себе, что мы можем оспаривать друг у друга? — Она помолчала и голосом, даже ей самой показавшимся противным, поинтересовалась: — Ты же не будешь претендовать на то, чтобы взять Мэдди?
Мускул на щеке Эйдена вздрогнул, но ответ прозвучал совершенно спокойно:
— Нет, не буду. А как насчет дома?
— Дом принадлежит тебе. Ты его выбрал. Ты за него платишь. Да я и не собираюсь в нем жить. — Джилл и в самом деле не хотела оставаться в этом доме. И не потому, что он ей не нравился. Напротив, вначале она его даже полюбила. Но последние полтора года она слишком много времени проводила в нем в печальном одиночестве. В результате он стал ей ненавистен.
— Я тоже навряд ли в нем останусь. Зачем мне десять комнат? Так что, если хочешь, живи себе, пока суд да дело.
— Нет, нет, я немедленно начинаю собирать вещи.
— В этом нет нужды. Я перееду, как только возвращусь из поездки. Мне это куда проще, чем тебе с ребенком.
Так я тебе и поверила! — подумала Джилл. Кому-нибудь эти слова и могли бы показаться верхом благородства, но только не ей! Она, что называется, зрит в корень, а потому отлично понимает: им руководит просто желание как можно быстрее покинуть ее.
— Незачем так торопиться с переездом. Если хочешь, живи в доме, пока его не купят. — Он чуть нахмурился и минуту-другую молчал. — А куда ты собираешься?
— Еще окончательно не решила. Скорее всего, к себе домой, в Огайо.
— Я так и думал, — кивнул Эйден.
Джилл покосилась на мужа. Судя по его уверенному тону, он и не сомневался, что она возвратится в Огайо.
— А ты куда? — спросила она.
— Пока не знаю. Наверное, в Шоумут-Гарденс. — Эйден там жил до женитьбы в большом многоквартирном доме. — А что, вполне уютное местечко.
Голос его звучал столь бесстрастно и выражение лица было столь невозмутимым, что у Джилл создалось впечатление, будто она беседует с автоматом. Если он и расстроен предстоящей разлукой, то великолепно скрывает свои чувства! Впрочем, навряд ли он особенно расстроен.
Когда Эйден, круто повернув машину, въехал в ворота аэропорта, солнце осветило его лицо, и сердце Джилл на миг предательски заколотилось.
В свои тридцать с лишним лет Эйден был необычайно хорош собой. Его красивое лицо и тело атлета привлекали к себе взоры женщин. А сегодня утром, после душа, одетый с иголочки и пахнущий лосьоном, он был просто неотразим.