— О, это уже нечто!
— Он даже собирается пойти к себе на работу — вдруг что-нибудь подстегнет его память. Мы выбрали для этой цели субботний вечер — там в это время никого нет.
— Это не повредит, — согласился психиатр. — А как у него настроение?
— Как ни странно, хорошее. — Джилл мягко улыбнулась, вспомнив сегодняшний день рождения.
— Вы не замечали у него признаков недовольства или даже раздражения своим состоянием?
Джилл нагнулась и принялась строить из кубиков башню.
— Да нет, все в пределах терпимого.
— Может быть, уныния, подавленности?
— Понимаю, — подумав несколько секунд, сказала Джилл. — Вы считаете, что человек в его положении не может не быть подавлен и уныл.
— Это так, и тем не менее я не удивлен. Дело в том, что ваш муж человек совершенно удивительный. Вам, естественно, не может быть известно, что после приземления самолета он оставался на борту, помогая спасателям выводить людей?
Джилл выпрямилась в кресле и замерла.
— Этого я, конечно, не знаю. Помню лишь, что он покинул самолет одним из последних. А каким образом это стало известно вам?
— Стараясь восстановить наиболее полную картину того, что произошло, я беседовал с некоторыми членами экипажа. Эйден, полагаю, может даже получить благодарность.
— Как же ему это удалось? Со сломанной рукой? Весь в ушибах и ссадинах?
— Поразительно, не так ли? Еще одно доказательство того, насколько дух сильнее тела.
Джилл оперлась о ручку кресла, положила голову на руку. Она и прежде многому поражалась, а сейчас была в полной растерянности.
— Во всяком случае, — продолжал доктор, — если его настроение изменится, немедленно дайте мне знать.
— Непременно.
— Он должен прийти ко мне через неделю, но в случае чего я всегда найду для него время.
— Доктор Грогэн, вы не возражаете, если я задам вам глупый вопрос?
— Глупые вопросы, как известно, — это те, что остались незаданными.
— Бывает ли, что в период амнезии человек полностью преображается?
Телефон молчал. Джилл представила себе, как доктор в задумчивости поглаживает бородку.
— С ходу я бы ответил, что нет, не бывает. А почему вы спрашиваете? Эйден ведет себя иначе, чем прежде?
Джилл закрутила телефонный шнур вокруг руки.
— Пожалуй… Да, безусловно. — Прежний Эйден, эгоист до мозга костей, не стал бы оставаться в разбившемся самолете, помогая пассажирам выйти, но она об этом умолчала, а привела более близкий ей пример: — Он чувствует себя значительно свободнее с нашей дочерью, охотнее прежнего проводит с ней время. Ему даже нравится заниматься ею.
— А раньше не нравилось?
— Нет. Это и послужило одной из причин крушения нашего брака.
— Мне не хотелось бы заниматься истолкованием его поведения по телефону, но, быть может, сейчас, не работая, он чувствует себя раскованнее, у него больше свободного времени.
Джилл взвесила все «за» и «против» этой гипотезы.
— Но ведь желание заниматься ею должно было быть у него всегда.
— А вы полагаете, что его не было?
— Я не полагаю, а знаю точно — не было. Он никогда не высказывал желания иметь детей. И все время проводил на работе. Находиться дома было для него сущим наказанием.
Трубка замолчала и, к огорчению Джилл, безмолвствовала довольно долго.
— И все же, как я уже сказал, навряд ли недомогание могло в корне изменить его личность.
— Ну, если не изменило, то способствовало этому, — продолжала стоять на своем Джилл.
— Я обязательно постараюсь найти ответ на ваш вопрос, когда побеседую с ним лично.
— Я и не ожидала, что вы с места в карьер дадите мне ответ. Но вопрос этот для меня чрезвычайно важен.
— Никаких проблем, Джилл. Могу я быть вам еще чем-нибудь полезен?
Джилл помолчала. Да, ее мучило кое-что еще. Как она поняла, Эйден уверен, что они состоят в счастливом браке. Она заметила — впрочем, для этого не требовалось особой проницательности, — что она привлекает его физически и что он питает относительно нее совершенно определенные намерения.
Но ей вдруг не захотелось обсуждать столь интимную тему с доктором Грогэном. Зачем? Она и без того отвела Эйдену отдельную комнату, обезопасив себя таким образом от его посягательств по ночам. К тому же, честно говоря, она может и ошибаться — ведь он не предпринимал никаких действий, разве что несколько раз бросал в ее сторону многозначительные взгляды.
А если предпримет, то она и без доктора Грогэна знает, как себя вести. Надо будет оттолкнуть его под каким-нибудь благовидным предлогом, а их можно найти сколько угодно. Если же и это не поможет, вот тогда она прибегнет к последнему средству — расскажет о предстоящем разводе. Уж против этого ему нечего будет возразить.