Выбрать главу

— Нет, я был не один.

Джилл с облегчением вздохнула, но Эйден добавил:

— Со мной была сестренка.

Лицо Джилл выразило беспредельное изумление.

— Ни разу не слышала о сестре. У тебя есть сестра?

— Была. — Гримаса боли исказила красивое лицо Эйдена.

Джилл похолодела от страшного предчувствия. Лучше бы, пожалуй, ей не слышать продолжения.

— Ее звали Бекки, — решительно произнес он. — Она была на четыре года моложе меня, тоненькая как тростиночка, хорошенькая, на меня совсем не похожа: я темный, а она — как и наша мать — светловолосая. Из тех детей, на которых оборачиваются на улице.

Голос его стал мечтательным, мягким, словно он отвлекся от реальности и воспарил куда-то ввысь.

— Несмотря на разницу в возрасте, мы с Бекки очень дружили. Из-за развода родителей и всего прочего.

Он сделал продолжительную паузу, предоставив Джилл додумывать остальное: двое маленьких детей ищут друг в друге опору в рушащемся вокруг них знакомом мире.

И тут до нее дошло.

— Выходит, тебе родители доверили малышку? Но ты ведь и сам еще был ребенком.

— Ничего страшного на самом деле. Я привык следить за Бекки. Стоило мне прийти из школы — и мать спихивала ее на меня, чтобы иметь возможность убраться, сбегать на рынок, приготовить ужин к моменту возвращения мужа с работы.

Воображение Джилл нарисовало малопривлекательную картину: ветхий домик, настоящая избушка на курьих ножках, спрятавшаяся глубоко в лесу, а на кухне Эйден с ложечки кормит овсянкой малютку, развлекая ее плюшевым мишкой. Она тряхнула головой, прогоняя видение прочь, чтобы вернуться к действительности.

Но так ли уж сильно действительность отличается от фантазии? Вот она, вполне взрослая женщина, сидит в чужом городе на бордюрном камне и внимает рассказу своего мужа, из которого наконец должна выяснить, что он собой представляет.

— Был февраль. Начались школьные каникулы, — продолжал Эйден. — Я учусь в третьем классе, и мне совсем не хочется к отцу. Меня приняли в баскетбольную команду, впервые я подружился кое с кем из ребят, они, конечно, как все школьники, будут в каникулы гулять, играть в мяч и вообще развлекаться, как положено в их возрасте. Но моей маме хочется на время развязать себе руки. — Усмешка, искривившая в этом месте рассказа губы Эйдена, сказала ей больше любых слов. — И нас с Бекки отсылают к отцу.

Он подался всем корпусом вперед, уперев локти в колени и положив голову на руки. Ей показалось, что его бьет озноб.

— Тебе, я вижу, трудно говорить, Эйден. — Джилл ласково провела рукой по его спине. — Но если можешь, продолжай.

Он внезапно вскочил и начал шагать взад и вперед, с хрустом давя мелкую щебенку начищенными до блеска черными ботинками.

Может, попросить его прекратить рассказ, не навсегда, разумеется, а пока он не придет в себя? Она должна узнать всю правду, но может и подождать.

Эйден будто прочитал ее мысли.

— Нет, раз я начал, то докончу. — Решительно стиснув зубы, он сел обратно на нагревшийся под солнцем бордюр. — Бекки, страшная непоседа, скакала по всему вагону и заговаривала с пассажирами, а перезнакомившись со всеми, побежала в соседний. Я за ней, уговариваю ее посидеть спокойно, но она ни в какую. В конце концов мне это надоело. Пусть бегает, решил я, дальше соседнего вагона все равно не убежит — дверь с той стороны заперта. И похитить ее некому — публика не та. Ну и прекрасно, пусть резвится, лишь бы меня оставила в покое, сказал я себе и с головой ушел в чтение комиксов.

Эйден мрачно замолчал, лицо его стало гранитно-серым.

— И что же было потом? — спокойно спросила Джилл.

— Я так и не узнал, что случилось. То ли кто-то ошибся, то ли снегопад всему виной, то ли не сработала сигнализация. Помню только страшный толчок, отбросивший меня к стенке вагона, крики ужаса, падающих на меня людей… И звук, до сих пор стоящий у меня в ушах, — скрежет ломающегося металла. — Он зажмурился. Мускулы на его лице дергались. Джилл застонала, точно это была ее боль.

Эйден приоткрыл глаза и произнес безо всякого выражения:

— Я так и не отыскал Бекки. Подняться с места мне не удалось — проход был забит орущими, толкающимися людьми. Я кричал, звал ее — все бесполезно.

На колено Джилл упала слеза, ее собственная, как она с удивлением поняла.

— Бекки осталась в соседнем вагоне, принявшем на себя удар встречного поезда.

Он закрыл глаза рукой, и Джилл не знала, как ей поступить. Через несколько секунд он поднял голову и довольно спокойным голосом спросил:

— Можно сократить следующую часть?