— А как бы ты поступил, если бы у них был твой брат? — обращается Карисса к Колтону.
— Вот только брата моего не трогай! — По глупости Колтон рассказал ей всю историю в тот день, когда она разрушила его жизнь. — Ты знала, что я не беглый, и всё равно сдала меня!
На это ей ответить нечего, она опускает глаза и повторяет:
— Я должна была спасти сестру.
Гэмон переводит взгляд с одного участника стычки на другого, явно не понимая, что происходит, но улавливая суть по эмоциям.
— Ты правда думаешь, что они поступили бы честно? — говорит Колтон. — Уверен, её давно уже расплели.
Но Карисса качает головой.
— Нет. Я звонила каждую неделю, и мне давали с ней поговорить. Я знаю, что Марисоль жива!
— Марисоль… — повторяет Кемо и бросает взгляд на Колтона. — Да, это так. Она жива.
Но больше не добавляет ничего. И как бы ни был Колтон зол на Кариссу, он не может сказать ей, что сделали с её сестрой. Он не настолько жесток.
— Ты её знаешь? — вскидывается Карисса. — Где она? Где-то здесь?
Молчание в ответ.
— Скажи, где она, — предлагает Карисса, — а я открою тебе один секрет.
Колтон заинтригован, но держится настороже.
— Какой секрет?
Карисса улыбается и держит паузу. Колтон скрещивает на груди руки, ожидая вранья или уловки, или того и другого одновременно.
— Может, я знаю, как отсюда выбраться, — сообщает она.
— Хм-м-м… В смысле, каким-то другим путём, не в холодильных контейнерах? — уточняет Кемо.
— Там, снаружи, можно раздобыть кое-какую информацию, если знаешь, где искать. — Карисса пускается в историческую лекцию: — Когда-то давно, до расплетения и появления Да-Зей, военная хунта, управлявшая Бирмой, тайно наняла северо-корейских инженеров, чтобы построить тоннели.
— Для чего? — спрашивает Колтон, всё еще сомневаясь.
Рассказчица пожимает плечами.
— Чтобы сбежать, если будет переворот? Чтобы спрятать оружие? Никто не знает наверняка, но суть в том, что раньше здесь была опиумная ферма, сейчас заготовительный лагерь, а между ними — военный тренировочный полигон. Единственное здание, оставшееся с тех времён, находится в северной части. Старинный храм, превращённый в резиденцию генерала.
— Дом с привидениями! — восклицает Колтон. Карисса смотрит на него с любопытством. — Продолжай, — велит он.
— В общественном нимбе есть фотки храма — ну, как он выглядел много лет назад. Прямо в центре старый колодец, который ведёт в тоннель. Я пыталась найти, где он выходит с противоположной стороны, чтобы пролезть сюда и спасти сестру. Но я знаю только, где начинаются эти тоннели, а не где они кончаются.
— То есть, — замечает Колтон, — они могут вести в другой опорный пункт Да-Зей.
— Или, — настаивает Карисса, — они могут вести к свободе…
На следующей проверке из строя вырывают целую толпу подростков и тащат на расплетение. Колтон не может понять, по какому принципу отбирают то или иное количество детей и есть ли какая-то периодичность. Он уже свыкся с кошмаром. Привык испытывать облегчение, когда палачи позволяют ему вернуться в убогую камеру. Как будто это повод считать себя победителем.
Сегодня Роден не маячит в отдалении. Он идёт вдоль строя, проверяя повреждения, определяя качество продукции и выявляя тех, кому нужен в врачебный присмотр, чтобы повысить их стоимость. Но понятно, почему доктор здесь на самом деле. Он ищет материал для своих экспериментов. И Колтона озаряет идея. Возможно, плохая, но это отчаянная мера в крайне отчаянной ситуации. Он делает шаг из строя и ждёт, когда его заметят.
Охранник поднимает винтовку прикладом вперёд и делает движение, словно собирается ударить нарушителя, но Колтон уверен, что он этого не сделает. Только не на глазах у Сонтхи, который тоже здесь. Нельзя портить товар.
— Я доброволец, — заявляет Колтон, как только ловит на себе взгляд доктора. Он в ужасе от собственных слов, но и возбуждён риском, который берёт на себя. — Я хочу, чтобы вы меня изменили, доктор Роден. Хочу стать чем-то новым, кем-то другим. Кем-то великим.
Роден улыбается так, словно ему вручили идеальный подарок.
— Доброволец. Добровольцы у меня очень редки. Мало кто обладает такой смелостью.
Колтон знает, что Роден уже его застолбил. Не сегодня так завтра или послезавтра он станет подопытным доктора. Но теперь он испытуемый, сам того пожелавший. Наверняка это даёт свои преимущества.
— И каким существом ты хотел бы стать? — спрашивает Роден.
Колтон сглатывает и произносит, стараясь звучать как можно убедительнее.