«Иноязычными вкраплениями» для нас являются все слова и выражения, которые автор оригинала дает на другом, не своем, языке в их исконном написании или в транслитерации, т. е. без каких-либо морфологических изменений. Таким образом, в состав подобных вкраплений могут попасть и чужие для языка автора реалии (см. гл. 5), которые переводчик, в свою очередь, переносит тоже в иноязычном написании или транслитерации, послушно исполняя поставленные автором стилистические задачи.
Итак, реалиями являются только отдельные иноязычные вкрапления. Когда персонаж мешает «французскую речь с нижегородской» или вставляет в русские реплики украинские слова, то это обычно не реалии. Однако в аналогичном случае, когда говорит, допустим, русский,-долго живший во Франции, пересыпая свою речь названиями предметов, характерных для французского быта, — «зайдем в бистро», «цены в нашем призюнике» — или когда аналогичные слова, типа «с л а д к а р н и ц а», «к е б а п ч е» и т. п., проскальзывают в речь жившего, иногда даже недолго, в Болгарии русского, или когда Дядя Ерошка из «Казаков», рассказывая о своей щедрости, упоминает «пешкеш, подарок» (разрядка наша —
15
авт.), который он везет своему кунаку, то здесь обычно имеет место употребление реалий в их привычной функции — передаче колорита, а отчасти и в целях речевой характеристики героев.
Таких промежуточных категорий, конечно, немало, но слишком четкая классификация их не имеет обычно практического значения для перевода. Исключением являются те случаи, когда приходится переводить на язык, из которого взято это слово.
С лингвистической точки зрения многие из иноязычных вкраплений, в том числе, может быть, и реалий, следовало бы отнести к «варваризмам», о которых пойдет речь ниже. С другой стороны, предложенный В. П. Бер-ковым термин для обозначения одного из видов экзотиз-мов — «алиенизм» — можно было бы использовать вместо термина «иноязычное вкрапление». Однако здесь, чтобы не усложнять терминологию, мы не будем употреблять ни этот термин, ни «варваризм».
В конечном счете, установление разграничительного критерия между реалиями и иноязычными вкраплениями зависит в основном от того, какое содержание автор вкладывает в эти понятия (см. ч. II, гл. 6).
Реалия и внеязыковая действительность
Реалия теснейшим образом связана с внеязыковой действительностью, на что указывает хотя бы этимология самого термина. Будучи наименованием отдельных предметов, понятий, явлений ..быта, культуры, истории данного народа или данной страны, реалия как отдельное слово не может отразить данный отрезок действительности в целом. Многое из того, что нужно «читать между строк» и что, тем не менее, выражено или подсказано так или иначе языковыми средствами, не вмещается в узкие рамки отдельных слов-реалий. Таковы характерные иносказания, намеки, аллюзии, все «сказанное» языком жестов и, шире, весь внеязыковый фон, детали которого можно было бы назвать «ситуативными реалиями» и который должен непременно найти отражение в тексте перевода. Приведем один пример. Герой Лермонтова Грушницкий, судя по переводам на болгарский язык дневника Печорина, был деревенским парнем или, по меньшей мере, происходил из крестьян. Это, правда, не особенно вяжется с его аристократическими знакомствами на водах, но к такому именно заключению должен
16
прийти любой болгарин, прочтя об отъезде юнкера «из отцовской деревни» («от бащиното му село»1). Дело в том, что болгарину, несмотря на пять веков турецкого рабства в собственной стране, непривычно представление о крепостничестве, о том, что какому-то человеку может принадлежать деревня со всеми ее жителями; вот почему этот отрезок действительности — деревня-имение Грушницкого-отца — воспринимается болгарским читателем не как недвижимая собственность помещика, а как место рождения героя: раз он родился в деревне, значит он никакой не дворянин, а крестьянин. Этого одним словом-реалией не выразишь: нужны объяснения, страноведческий комментарий или, по меньшей мере, оговорка в самом тексте; даже лучше будет, видимо, «деревню» заменить «имением».
Вопрос об отражении внеязыковой действительности реалиями (и иными средствами) —один из самых сложных в теории перевода и вместе с тем исключительно важный для любого переводчика художественной литературы. В нем сплетается целый ряд разнородных элементов, таких как переводческий аспект страноведения, культура переводчика, учет фоновых знаний (знакомство с соответствующей средой, культурой, эпохой) читателя перевода по сравнению с привычными восприятиями и психологией читателя подлинника и, наконец, немало литературоведческих и лингвистических моментов (подробнее см. в ч. II, гл. 10).
Глава 2 '
РЕАЛИИ В ЛИНГВИСТИКЕ
Как языковые средства художественного изображения, реалии представляют собой языковые единицы, которыми в одинаковой степени пользуются как писатели, авторы оригинальных художественных произведений, так и переводчики беллетристики. Приступая к разбору реалий как языковых единиц, мы должны уже здесь разделить их на «свои» и «чужие» (см. гл. 5). «Свои реалии»— это большей частью исконные или давно освоен-
: Лермонтов М. Ю. Собр. соч. в 4-х томах. Т. 4. М.-Л.: Изд. АН СССР, 1962, с. 360. В двух переводах (X. Левенсона и Хр. Ра-девского) одинаково фигурирует «бащиното село» — «точное» соответствие подлиннику. Пример подсказан К- Андрейчиной.
17
1 Статья «Ложный принцип и неприемлемые результаты» печаталась в журнале «Иностранные языки в школе» (1952, № 2), но, согласно комментарию в книге Ив. К а ш к и н а «Для читателя-современника» (М : Сов. писатель, 1977, с. 554), в ней автор «развивает мысли, высказанные ранее в статье «Мистер Пиквик и другие» («Литературный критик», 1936, № 5). См. в той же книге (с 444 и ел.) статью «Вопросы перевода». Глава II. «Черты времени и места», которая печаталась в сб. «В братском единстве» (М.: Сов. писатель, 1954).
ные языком слова, не отличающиеся по форме от любых других; такие слова не нуждаются в особых объяснениях. Поэтому предметом настоящей главы являются прежде всего «чужие реалии».
Будучи чужими, они нередко могут представлять трудность для переводчика своей формой, лексическими, фонетическими и морфологическими особенностями, возможностями словообразования и сочетаемостью, а также механизмом заимствования и своим поведением в качестве заимствованных слов. Мы не собираемся делать обширные экскурсы в лексикологию и грамматику, но есть ряд вопросов, от правильного решения которых иногда зависит успех работы переводчика. И успех не строго переводческой-работы. Переводчик, как и писатель, участвует в обогащении (или обеднении) языка, на который он переводит. Даже, пожалуй, больше, чем писатель, потому что многие иностранные слова, прежде чем укрепиться в языке и попасть в словарь, проходят через переводы. Так что совсем не лишне отметить и некоторые моменты работы переводчика с реалиями — этого процесса потенциального обогащения или, напротив, засорения родного языка.
Форма реалии как языковой единицы
На вопрос, к какой категории языковых средств следует отнести реалии, специалисты не дают однозначных ответов. Например, М. Л. Вайсбурд, который вообще толкует реалии довольно широко (см. его дефиницию на с. 44), считает, что «понятия, относящиеся к числу реалий, могут быть выражены отдельными словами (маевка, декабристы, щи, пятак), словосочетаниями (Мамаев курган, дом отдыха), предложениями (не все коту масленица, что скажет свет, княгиня Марья Алек-севна), сокращениями (ЦПКиО, ОПН, КВБ, гороно, комсомол)» 1. Большинство других авторов2 говорят о «словах», «лексических единицах», добавляя иногда «словосочетания», к чему присоединяемся и мы.