Хотя сама идея приводит меня в ужас.
Тía (Тетя) помогает Нико устроиться в комнате для гостей, а затем ведет меня на кухню. Она предлагает мне несколько закусок и стакан agua fresca (свежей воды), а я сажусь на табурет. Мое сердце учащенно бьется, пока она готовит свои инструменты, и я почти не обращаю внимания на ее вопросы о работе.
Она перестает распылять спрей на мои волосы.
— Рафа?
— ¿Si? (Да?)
— Та же стрижка, что и в прошлый раз?
Я сглатываю комок в горле и качаю головой.
— Оставить длину?
— Сделай короче.
Ее глаза расширяются.
— ¿Qué? (Насколько?)
— Ну, настолько коротко, насколько ты можешь, но при этом достаточно длинно, чтобы я мог провести по ним пальцами. И никакой бритвы.
— Ты хочешь прическу как раньше? — она не уточняет, но мне это и не нужно.
— Да. Как раньше.
Она улыбается все время, пока стрижет меня. Несколько раз я вздрагиваю, когда локоны волос падают вокруг моих ног, но тетя уверяет меня, что конечный результат будет выглядеть потрясающе.
На короткий миг я подумал, что она лжет, но когда она направил меня в гостевую ванную, я убедился в обратном. Меня переполняют эмоции, когда я рассматриваю свою новую стрижку. Как и просил, я по-прежнему могу хорошенько встряхнуть волосы кончиками пальцев, но длина только подчеркивает мои черты, а не скрывает их.
Тетя сжимает мою руку.
— Ты выглядишь… замечательно.
Наши взгляды встречаются в зеркале. Ее непролитые слезы заставляют меня чувствовать себя в равной степени счастливым и виноватым, зная, что причиной их появления являюсь я.
— Por favor. No llores. (Пожалуйста. Не плачь)
Она сжимает брови.
— Обещаю, что это слезы счастья.
— Я не хочу никаких слез. Счастья или нет.
Она отворачивается, шмыгая носом.
— Я ничего не могу поделать. Ты просто такой…
— Красивый? — поддразниваю я.
— Feliz. (Счастливый)
Я крепко обнимаю ее.
— Perdón, Tía. Por todo. (Прости, тетя. За все)
— За что ты извиняешься?
— За все, — мой голос дрожит. — Я не понимал, что причиняю тебе боль…
Она гладит меня по щеке.
— Может, мне и было больно за тебя, но ты никогда не делал мне больно, mijo (сынок). Nunca en tu vida. (Никогда в своей жизни)
У меня самого глаза слезятся, но я смаргиваю слезы, не потому что мне неловко, а чтобы не дать тете разразиться собственными рыданиями. Tía (Тетя) называла меня своим сыном бесчисленное количество раз, но сегодня я позволил себе поверить в это. Смириться с тем, что в этой семье мне найдется место для моего истинного «я».
Больше никаких пряток. Больше никакой лжи. Больше не надо притворяться, что я кто-то другой, только потому, что мне кажется, что так я больше буду нравиться людям.
— ¿Tía? (Тетя?)
— ¿Si? (Да?)
— Мне нужно тебе кое-что рассказать.
— О том, что ты тайно встречаешься с Элли?
Я не могу удержаться от смеха.
— Нет, но об этом чуть позже.
— Хм. Que triste (Как грустно), — она вытирает глаза.
Я закатываю глаза.
— Это обо мне.
Она высовывает голову из ванной и зовет Нико, чтобы проверить его, прежде чем закрыть за собой дверь.
— Что именно?
— Я хочу поговорить с тобой о том, что было раньше.
Она трясет головой так сильно, что несколько прядей ее волос разлетаются.
— Ты не обязан говорить со мной об этом.
— Я знаю, но все равно хочу.
Следующий час мы с тетей провели, сидя на полу в ее гостевой ванной, обмениваясь салфетками и историями, пока я изливал ей свою душу. Открыться Элли, Нико и Джулиану было приятно, но поговорить с тетей о своих трудностях…
Это было все, что мне было нужно, и даже больше.
В какой-то момент во время нашего разговора она обняла меня и с тех пор не отпускала. Она так давно не обнимала меня, и это моя вина. Я думал, что, держа ее на расстоянии, смогу защитить от боли, но, зная, что я страдаю, а она ничего не может с этим сделать, я сделал только хуже.
Она проводит пальцами по моим недавно подстриженным волосам.
— Ты всегда был одним из величайших подарков, которые преподносила мне жизнь.
Впервые я решаю поверить ей, а не искать сотню причин, чтобы отрицать это.
— Долгие годы я считала себя эгоисткой, потому что была счастлива, что ты есть в моей жизни, — признается она прерывающимся шепотом.
Моя грудь сжимается.
— Это не делает тебя эгоисткой.
— Делает, но я смирилась с этим. Мне просто жаль, что я не смогла избавить тебя от боли – как до смерти родителей, так и после.
— Я не чувствовал… — я останавливаю себя, чтобы не солгать. — Ты не могла ничего сделать, чтобы помочь мне пережить это.
— Я могла хоть что-то сделать. Я знала, что ты делал.
У меня щемит в груди.
— Я думал, что у меня лучше получается это скрывать.
Она гладит меня по щеке.
— Только потому, что мы с дядей позволили тебе в это поверить.
— Ты никогда ничего не говорила.
— Я бы хотела, — она опускает голову. — Может, если бы я придерживалась своего первоначального плана – отправить тебя к терапевту…
— Я не был к этому готов.
— Тем не менее, это была моя работа как твоей матери…
— Прекрати.
— Что?
— Чувствовать себя виноватой за прошлое, которое никто из нас не может изменить.
Ее глаза снова блестят, а на ресницах застыли слезы.
— Это тяжело.
Я крепко зажмуриваю глаза.
— Я знаю. Черт. Правда знаю.
Она снова заключает меня в объятия.
— Хорошо. Я обещаю прекратить, если ты тоже перестанешь.
— Договорились, — я обнимаю ее в ответ. — Я просто хочу отпустить все это и сосредоточиться на своем будущем.
— Тогда так мы и поступим.
Глава 54
