— Оу. Твоя мама была слишком занята, трахая своего охранника, чтобы самой научить тебя?
Насколько мал Голливуд? Потому что эти двое кажутся слишком знакомы друг с другом, а я совершенно не представляла об этом.
Смех Коула звучит резче, чем я слышала раньше, и заставляет волоски на моей шее встать дыбом.
— Возможно, тебе стоит приберечь свой острый язычок для новых песен.
— Если мне нужен будет совет по написанию песен от человека, который не получил ни одной награды за свои работы, я обязательно обращусь за помощью к тебе, — усмехается Ава.
— Кстати о наградах, ты должна отдать Элли свой «Грэмми», — Уиллоу встает рядом с Коулом, заслужив его взгляд. Его брови на мгновение нахмуриваются, а затем его лукавая улыбка возвращается на место.
Ава испускает долгий, драматический вздох.
— Элли?
Я напрягаюсь. Больше года я жалела, что Ава не дала мне шанс объяснить свою версию истории, но теперь я больше не чувствую себя так.
Я готова двигаться дальше. К лучшему.
Рафаэль вскидывает голову в ее сторону, и его грозное выражение лица напоминает мне темные тучи, надвигающиеся перед тем, как разразится небо.
— Она явно не хочет с тобой разговаривать, так что сделай нам всем одолжение и уйди.
Краем глаза я замечаю, как она искоса смотрит на него.
— А ты?
— Твой худший кошмар, если ты не найдешь ближайший выход.
Ава тяжело вздохнула.
— Подожди. Разве ты не Рафаэль Лопес?
Он игнорирует ее.
Коул направляет ее к выходу.
— Прощай, Ава. Передай Дариусу, что мы увидимся в аду.
Ее каблуки цокают по мраморному полу, когда она проходит через выход.
— Что это было? — спрашиваю я Коула, как только она уходит.
Он пожимает плечами.
— Я действительно не выношу ее парня.
— Поговори мне об этом, — говорит Рафаэль, прежде чем они с Коулом обмениваются взглядами. После моей поездки в Европу они стали дружелюбнее, тем более что Коул теперь чаще навещает Лейк-Вистерию в надежде, что мы вместе напишем еще один успешный альбом.
Я не собираюсь спрашивать Коула, почему он ненавидит Дариуса, но у меня есть ощущение, что это личное, наряду с гневом, который он испытывает к Аве. Я не знаю, что произошло за год, прошедший с тех пор, как я уехала из Лос-Анджелеса, но сомневаюсь, что когда-нибудь получу ответ от Коула, так что нет смысла долго раздумывать над этим.
— Кто-нибудь хочет выпить? — Коул натягивает свою обычную улыбку, хотя в его глазах по-прежнему застыл затравленный взгляд.
— Да, черт возьми, — Уиллоу откидывает волосы на плечо.
Рафаэль смотрит на меня, и я киваю.
— Только одну.
Уиллоу и Коул возвращаются на озеро Вистерия, а мы с Рафаэлем остаемся в Лос-Анджелесе на следующие несколько дней, чтобы завершить юридический процесс и оставить все, что связано с Авой, позади. К тому времени, когда мы будем готовы встретиться с мисс Коппер, чтобы подписать несколько документов и получить свой первый официальный чек, я уже отчаянно хочу вернуться домой и никогда не возвращаться.
Несколько папарацци пронюхали о нашей истории и решении судьи, а это значит, что мое имя сейчас на слуху в социальных сетях. Я думала, что лишение Авы звания любимицы Америки сделает меня счастливой, но все, что я чувствую, – это безразличие к ситуации, что является явным признаком того, что я готова двигаться дальше.
— Это все? — мой взгляд мечется между чеком, Рафаэлем, сидящим рядом со мной, и адвокатом, стоящим по другую сторону конференц-стола.
Мисс Коппер наклоняет голову.
— Вы ожидали большего?
Я смотрю на чек.
— Нет, но… — я надеялась, что это заставит меня почувствовать себя лучше или, по крайней мере, сделает меня немного счастливой от осознания того, что Аве наконец-то придется заплатить за свой выбор. Вместо этого я чувствую лишь безразличие ко всей этой ситуации.
Черт, сообщение от мамы о том, что Рафаэль, Нико и я можем прийти на ужин в эти выходные, вызвало у меня больше эмоций, а ведь мы делали это каждое второе воскресенье на протяжении последних шести месяцев.
— Но что? — спрашивает мисс Коппер.
— Я думала, что это будет иметь для меня больше значения.
Ее глаза смягчаются по краям, что для нее редкость. За те несколько месяцев, что я работаю с мисс Коппер и ее юридической командой, я поняла, что она настолько же безжалостна, насколько и умна.
— Я вижу, — говорит она.
— После столь долгого ожидания я просто…
— Разочарована? — предлагает она.
— Да.
Рафаэль берет меня за руку под столом в конференц-зале.
— Подобные дела могут вызывать у некоторых людей смешанные эмоции. С одной стороны, вы получаете законную компенсацию за то, что вас обидели, но с другой стороны, вы никогда не получите желаемого завершения. По крайней мере, если вы не будете добиваться этого сами.
— Я должна принять деньги? — адвокат уже получил свою долю от мирового соглашения, так что мне больше ничего не нужно делать, верно?
Она поджала губы.
— Технически вы должны физически принять чеки, но что вы решите с ними делать – зависит от вас. То же самое можно применить к любым будущим гонорарам.
— Значит, я никогда не смогу их обналичить, если не захочу?
Губы Рафаэля дрогнули.
— Нет, если не захотите.
Когда-то я не хотела ничего, кроме как получать вознаграждение за свою работу, но теперь, когда у меня появилась такая возможность, мне стало физически плохо.
Хотя я не приняла выходное пособие Рафаэля, я зарабатываю достаточно денег, работая с Коулом, так что мне не нужны деньги Авы. Более того, я не хочу иметь ничего общего с песнями, которые она у меня украла, или теми гонорарами, которые она на них заработала, особенно если, приняв их, я буду чувствовать себя еще хуже, чем раньше.
Я двигаюсь дальше. Я создала себе имя, которое не имеет к ней никакого отношения, и хочу, чтобы так оно и оставалось.