Выбрать главу

Блять.

В ее глазах мелькает неуверенность.

— Я тебе нужна?

— Нико и мне, — поправляю я. — Если раньше я думал, что между нами были плохие отношения, то теперь, когда ты ушла, они стали хуже, чем когда-либо.

Она опускает свой щит напускной храбрости.

— Мне жаль.

— Мне тоже. За некоторые вещи.

— Правда?

— Да. Твои слова заставили меня задуматься о кое-чем.

— Какие слова?

— О том, что я не ценю тебя и твое время.

— Ох, — она больше ничего не говорит, и я принимаю это за знак продолжать.

— Это заставило меня понять, что ты никогда не жаловалась на свою работу. Даже когда я в последнюю минуту рушил все твои планы или вел себя как мудак, когда ты этого не заслуживала.

Она издает полунасмешливый, полувопросительный звук, и я бросаю на нее взгляд, но продолжаю.

— Даже если я злился, что ты скрыла от меня правду, и из-за несчастного случая с Нико, я должен был лучше отнестись к тебе после всего, что ты сделала для моей семьи. Ты помогла вернуть моего сына, и за это ты заслуживала гораздо большего, чем то, что я сделал… Ты заслуживала второго шанса.

Она быстро моргает, но ее глаза все еще затуманенные.

— Спасибо. Я не понимала, как сильно мне нужно было это услышать.

— Мне жаль, что я не сказал этого раньше.

Она отводит взгляд и вытирает уголок глаза.

— Без тебя все не так, как раньше, — серьезно говорю я.

Она снова поворачивается ко мне лицом.

Он не такой, как раньше, — добавляю я.

В ответ она лишь протяжно выдыхает.

— Из-за этого я чувствую себя ужасно, — она сосредотачивается на невидимой точке позади меня. — Но…

В моей жизни было достаточно отговорок, чтобы распознать их первый признак.

— Я готов сделать все, чтобы вернуть тебя. Повысить тебе зарплату. Давать дополнительный выходной каждую неделю. Назови мне любое условие, и я его выполню.

— Моя зарплата или выходные никогда не были проблемой, и ты это знаешь.

— Тогда чего ты хочешь?

— Того, что было нарушено между нами.

— Что? — спрашиваю я.

— Доверия.

Мои плечи напрягаются.

— Мне нужно время.

Она выдыхает.

— Я говорю не только о тебе.

Я смотрю на нее в замешательстве.

Ее глаза опускаются в пол, как будто смотреть мне в лицо – слишком сложная задача для нее.

— Ты ясно дал понять, что сможешь избавиться от меня в любой момент, а я давным-давно пообещала себе, что больше не позволю кому-либо заставлять меня чувствовать себя так.

Я скрежещу зубами.

— Я не могу вернуться в прошлое и изменить свою реакцию.

— Я знаю, и как бы мне ни было неприятно это признавать, ты был прав, уволив меня. Если несчастный случай с Нико что-то и доказал, так это то, что я совершенно не гожусь на роль его няни, — ее голос дрожит.

— Это чушь собачья.

Она смотрит на меня удивленными глазами.

— До тебя у нас было семь нянь. Все они были очень квалифицированы для этой работы, но ни одна из них не вернула моего ребенка так, как это сделала ты.

Ее подбородок дрогнул.

— Я просто делала свою работу.

— Нет. Ты делала гораздо больше, — я делаю глубокий вдох. — Я не хочу видеть, как Нико снова превращается в тихого мальчика, который не смеется, не улыбается и не занимается музыкой. Боже, это уничтожит меня, если я снова увижу его таким. Поэтому я прошу – черт, я даже готов умолять, – если это убедит тебя вернуться.

Наступает неловкое молчание, и мое беспокойство возрастает. Ее жесткий взгляд, кажется, смягчается, и это дает мне некоторую надежду.

— Тебе не нужно меня умолять, — говорит она мягким голосом.

— Я в отчаянии, Элеонора, — мой голос напряжен.

Она слегка толкает меня, и я теряю равновесие, но не из-за ее силы, а из-за небольшого смешка, который она издает.

— В достаточном отчаянии, чтобы перестать называть меня полным именем? Потому что, хотя я и люблю его, оно напоминает мне о моей бабушке.

Я усмехаюсь, притворяясь, что тепло в моей груди – это результат моих нервов, а не реакция на ее прикосновение.

— Что угодно, только не это.

Сначала я делал это исключительно для того, чтобы досадить ей, но потом обнаружил, что мне нравится, как она вздрагивает каждый раз, когда я называю ее полным именем. Она всегда так мило закатывала глаза.

Мило?

Дерьмо. Не мило.

Смешно. Смешно закатывала глаза.

— Ладно, — пробормотала она. — Ну, эта небольшая беседа была замечательной и все такое…

— Хорошо. Я перестану называть тебя Элеонорой.

Она покачивается на пятках.

— Я должна отказать…

— Но ты этого не сделаешь, потому что ты нам нужна.

— Хорошо. Я соглашусь, но только если ты повторишь это еще раз, умоляя на коленях.

Из меня вырывается короткий, но глубокий смех, который удивляет нас обоих.

— О боже!

Я поднимаю ладонь вверх.

— Не…

— Ты смеялся! — ее улыбка прорезает ледяной внешний слой моего холодного сердца. Я несколько месяцев гадал, каково это – быть свидетелем безудержное счастье Элли, и это гораздо приятнее, чем я ожидал.

Но меньше всего нам нужно, чтобы я умилялся из-за одной-единственной улыбки, как бы сильно она мне ни нравилась. Поэтому я поднимаю глаза к потолку и молю о помощи.

— Кажется, я со школьных времен не слышала, чтобы ты смеялся, — она будто говорит сама с собой.

Эти слова удивляют меня.

— Следишь за мной с тех самых пор, да?

Ее щеки становятся розовыми.

— Нет.

Мое тело горит от этой мысли.

— Уверена в этом?

— Ты же понимаешь, что не все в старшей школе были одержимы тобой? — ее щеки из розовых превращаются в пунцовые.

— Ничего страшного, если ты была в меня влюблена, — по словам Далии и Лили, большая часть школы была в меня влюблена.

— Ты был не в моем вкусе.

— Я был во вкусе каждого, — поддразниваю я, наслаждаясь тем, как румянец разливается по ее шеи.

— Сначала ты посмеялся, а теперь еще и шутишь? Кто ты такой и что ты сделал с прошлым Рафаэлем?