— Спасибо, что помог, — шепчу я Рафаэлю, когда Нико сворачивает налево и забегает в единственную комнату на этой стороне номера.
— У него и раньше были проблемы с различением розового и оранжевого, но зеленый и синий – это что-то новенькое.
— Знаю.
Его хмурый взгляд говорит больше, чем слова.
— Это моя! — Нико кричит из комнаты, а потом хихикает.
Угрюмое настроение Рафаэля, кажется, исчезает при этом звуке, а счастье его сына действует как целебный бальзам на его больное сердце. Контроль над своими эмоциями – это не маленький подвиг, и меня переполняет гордость за то, что он, очевидно, отодвинул на второй план свои собственные заботы, чтобы сделать сына счастливым.
— Это должна была быть моя комната, — ворчит Рафаэль.
— Слишком поздно! — я скорее слышу, чем вижу, как Нико забирается на кровать и прыгает на ней. — Теперь она вся моя.
Мы с Рафаэлем смотрим в правую часть номера, где в тридцати сантиметрах друг от друга находятся две двери.
— Думаю, это наши, — говорю я веселым голосом.
Рафаэль удивляет меня, бесшумно исчезая за дверью справа, оставляя мне номер с видом на океан.
Я не могу сдержать визг, который вырывается из меня, когда я вхожу внутрь. Панорамное окно, выходящее на лагуну, – это здорово, но не так потрясающе, как кровать с балдахином и белым пологом, как в сказке.
Я борюсь между желанием упасть на кровать со вздохом – к черту микробы из аэропорта – и исследованием роскошной ванной комнаты.
— Если ты все еще не уверена, что хочешь жить с нами в одном номере, я могу забронировать тебе отдельную комнату.
— Ты с ума сошел? — я поворачиваюсь на пятках и вижу Рафаэля, прислонившегося к комоду возле двери.
— Зависит от того, ретроградный ли сегодня Меркурий или нет.
Мои губы кривятся, и я издаю небольшой смешок.
— Ты смешнее, чем я думала.
— Это хорошо?
— Я еще не решила.
Он не смеется, но его глаза светятся от удовольствия.
Если я не буду осторожна, то могу стать зависимой от того, как он смотрит на меня, особенно в такие моменты, когда его бдительность ослабевает настолько, что я могу разглядеть человека, скрытого за ворчливым образом.
Рафаэль первым прерывает взгляд, заложив руки за спину.
— В любом случае, если ты передумаешь, я могу попросить Ариэль забронировать для тебя комнату.
Я качаю головой.
— А тебе придется потратить здесь еще сто тысяч долларов? Ни в коем случае, — я не собираюсь использовать его в своих интересах, как это сделала его бывшая жена. Я подслушала достаточно разговоров, чтобы понять, как сильно она влияет на Рафаэля.
Вместо того чтобы почувствовать облегчение, как я надеялась, его взгляд становится жестким.
— Деньги – не проблема.
— Очевидно, если ты выкидываешь двести тысяч долларов на номер в отеле, в котором мы почти не будем проводить время.
— Нико заслуживает только лучшего, — в его голосе слышатся нотки раздражения.
— Не знаю, что может быть лучше, чем это, — я отвечаю на его ворчливость мягким тоном.
— Ты так думаешь? — его нерешительность не должна меня радовать, но после восьми месяцев, в течение которых я думала, что его эмоциональный диапазон как у кирпичной стены, я не могу не наслаждаться крупицами человечности, проглядывающими сквозь него.
— Ага. Тебе будет трудно убедить его уехать через пять дней, — если учесть все развлечения, которые запланировал Рафаэль: дни на пляже, глубоководную рыбалку и поход к знаменитому водопаду, Нико будет обожать это место.
— Я беспокоюсь о тебе, а не о нем.
— Обо мне? Почему? — спрашиваю я.
— С острова есть только один путь, и ты его ужасно боишься.
— Но если ты будешь держать меня за руку, я смогу все преодолеть! — я прижимаю руки к груди и хлопаю ресницами.
Он почесывает бороду средним пальцем.
— Ужин заказан на семь.
Он поворачивается, чтобы покинуть мою комнату, но не раньше, чем я улавливаю намек на улыбку на его лице. Если все пойдет так, как я хочу, она будет первой из многих за время нашей поездки, если я буду продолжать делать всякие мелочи, которые заставляют его улыбаться.
Глава 23
Рафаэль
Нико все еще готовится к нашему первому ужину в Гонолулу, потратив двадцать минут на то, чтобы провести экскурсию по нашему номеру для Далии, Лили и моей тети во время их видеозвонка, поэтому я сижу на диване и жду его и Элли. Потрясающий вид на океан должен привлечь мое внимание, но мои мысли быстро возвращаются к моим обязанностям.
Следующие две недели, проведенные вдали от работы, должны пойти мне на пользу, но я все равно чувствую себя виноватым за то, что оставил Джулиана одного разбираться с «Dwelling», пока меня нет. У него и так хватает забот с собственным бизнесом, но когда в прошлом году я подумал о том, чтобы взять отпуск, он взял на себя смелость позвонить моей помощнице и попросить ее вычеркнуть эти дни из моего календаря.
Две недели не кажутся большим сроком, но для меня это самый длинный отпуск за последние годы. Он уже давно назревал, хотя я не уверен, что смогу расслабиться, зная, что Элли будет с нами все это время.
Дверь спальни Элли открывается, и она выходит, как будто я ее наколдовал, просто подумав о ней. К счастью, она отвлекается на что-то в своем телефоне, что дает мне время оправиться от шока.
Элли Синклер всегда была красивой, но сейчас она выглядит просто великолепно в белом платье в пол, подчеркивающем ее мягкие изгибы и загорелую кожу. Я могу подобрать только одно слово, чтобы описать ее, и это – неземная.
Я превращаюсь в человека, который борется со временем, пытаясь уловить как можно больше деталей, прежде чем она заметит, что я смотрю на нее так, словно она моя.
Блять.
Вот оно. То глубокое чувство желания, которое я отрицал последние восемь месяцев. Игнорировать свое влечение к ней было несложно, особенно когда доминирующей эмоцией была ревность, но теперь, когда она исчезла, я остался с чем-то гораздо худшим.