Он прекращает вышагивать и подходит ко мне.
— Нет, я… подожди. Почему у тебя такие красные и опухшие глаза?
— А?
Меня охватило чувство потери, когда его улыбка сменилась хмурым взглядом.
— Ты… плакала?
Я перевожу взгляд на окно, из которого открывается вид на бескрайний океан.
— Нет.
Он берет меня за подбородок и поворачивает мою голову, пока я не поднимаю на него глаза.
— Я думал, ты сказала, что плохо себя чувствуешь.
Скорее, подавлено.
— Да.
— Все в порядке?
— Будет в порядке.
Его пальцы напрягаются на моей коже.
— Что случилось?
— Тебе не о чем беспокоиться. Увидимся за ужином? — сменить тему получилось далеко не гладко, но я надеюсь, что он воспримет это как намек на то, что разговор окончен.
Он смотрит на меня несколько тяжелых секунд, его рот открывается и закрывается один раз, прежде чем он отпускает мой подбородок, кивает, разворачивается и выходит из моей комнаты, словно только что увидел привидение.
Я жду, пока Рафаэль покинет мою комнату, чтобы открыть пакет, который он принес. Хотя он сказал, что все продукты выбрал Нико, правда становится ясна в первые десять секунд.
Рафаэль сам выбрал большинство из этих продуктов, но все заслуги отдал Нико.
Я уже ходила с Нико в магазин, так что он знает, что я люблю печенье с радужной посыпкой, а в качестве снеков предпочитаю клементины и вареную кукурузу, но его внимание к деталям обычно на этом и заканчивается. Когда я посылаю его в другой отдел за чем-то другим, он всегда возвращается с продуктами не той марки, что само по себе удивляет, учитывая, что дома у нас обычно продукты всего трех производителей.
Нико не может выбрать мою любимую газированную воду, не говоря уже о любимом вкусе, а вот Рафаэль, видимо, может. Удивительно, что он вообще это запомнил, учитывая что воду с лимонно-клубничным вкусом почти невозможно нигде найти, потому что ее всегда раскупают.
Я всегда думала, что Рафаэль слишком зациклен на мелочах, чтобы замечать их, но он продолжает доказывать, что я ошибалась.
Очень, очень ошибалась.
С каждым предметом, который я достаю из пакета, я быстро прихожу к выводу, что Рафаэль не просто обращает внимание.
Ему не все равно.
По крайней мере, со стороны. Таким образом, никто никогда не сможет предъявить ему за это.
Истина становится до боли очевидной, когда я достаю коробку любимого ромашкового чая, крекеры с солью моей любимой марки, на упаковке которых изображен маленький эльф, и несколько шерстяных носков.
Хотя это могла быть идея Нико, так как покупка носков стала нашей обычной шуткой, ясно как день, что их купил Рафаэль, потому что девятилетнему ребенку ни за что не пришло бы в голову выбрать носки с бутылками алкоголя.
Я прижимаю их к груди и улыбаюсь, вспоминая дом и восемь сумасшедших животных, которые ждут нашего возвращения.
Рафаэль даже принес мне еще таблеток Драмина, а также несколько других лекарств от укачивания с клейкой запиской:
— Извини, это не Ксанакс, но ты все равно можешь держать меня за руку.
Я падаю обратно на кровать с огромной улыбкой на лице и сердцем, раздувшимся вдвое больше своего обычного размера. Это не должно радовать меня настолько3, что я могу расплакаться, но чем больше я об этом думаю, тем труднее контролировать свои эмоции.
И винить в этом мне некого, кроме Рафаэля Лопеса.
Глава 33
Рафаэль
Нико стучит по моему плечу и спрашивает:
— ¿Papi? (Папа?).
— ¿Qué? (Что?).
— Тебе нравится Элли?
Вопрос возник из ниоткуда, или, по крайней мере, мне так показалось, пока я не понял, на ком Нико поймал мой взгляд. Элли сидит за барной стойкой в тропическом платье в пол, пока бармен готовит нам вторую порцию напитков.
— Ты все время на нее смотришь, — добавляет он, неосознанно избавляя меня от необходимости врать по поводу его вопроса.
Я переключаю свое внимание на сына.
— Она красивая.
Он ухмыляется.
— Ты так думаешь?
— Да, — признаю я, наивно полагая, что это заставит его перестать задавать вопросы.
— Ты хочешь на ней жениться?
К счастью, он не задал этот вопрос в тот момент, когда я потягивал последний глоток своего напитка, иначе он был бы весь в бурбоне.
Я потираю гладкую щеку.
— Я не планирую ни на ком жениться.
Он хмурится.
— Нет?
— Нет. Извини.
Его счастье исчезает, как солнце, садящееся позади меня.
— Это из-за мамы?
Да, но также и из-за меня. Мысль о том, чтобы полюбить кого-то настолько, чтобы посвятить ему всю оставшуюся жизнь, приводит меня в ужас после моего первого неудачного брака.
Я вздыхаю.
— Брак – это тяжело.
— Я знаю, но если тебе кто-то нравится, ты женишься на нем. Верно?
— Да, но не всегда. И я никогда не говорил, что мне нравится Элли.
Он закатил глаза.
— Но ты сказал, что она красивая.
— Да, но это не значит, что она мне нравится.
— Тогда почему ты все время смотришь на нее, как Tío (дядя) на Далию? Она ему нравится. Очень.
Я потерял способность составлять связные предложения. Я знал, что Нико умный, но не думал, что в его возрасте он может делать такие выводы.
Не то чтобы ты хорошо это скрывал.
Мне было трудно оторвать взгляд от Элли сегодня вечером, с тех пор как она вышла из своей комнаты в другом платье, на этот раз в оттенке тила, который подчеркивает зеленый в ее лесных глазах. Найти подходящий к нему цветок было практически невозможно, хотя я изо всех сил старался подобрать что-то к розовому цветку, который Нико выбрал к ее волосам.
Мое самообладание подверглось испытанию во время нашего ночного посещения традиционной гавайской вечеринки, и отвести от нее взгляд было почти невозможно. Когда некоторое время назад Элли вызвалась танцевать среди танцоров хула, я не мог отвести взгляд, даже после того, как она дважды поймала меня.