Элли
Ровно через тридцать минут после того, как мы покинули Оаху и сверкающую береговую линию Гонолулу, мое сердце снова учащенно забилось. У меня в груди что-то екнуло, как только Рафаэль вышел из своей каюты в плавках и тех же самых очках Ray-Bans.
Я должна была оставаться сильной, но один взгляд на то, как он наносит солнцезащитный крем, словно ловушка жажды14 в социальных сетях, отправил мои мысли прямиком в канаву, и с тех пор я не могу из нее выбраться.
Я изо всех сил стараюсь держать язык во рту, разглядывая его. Его тело – это то, чего хотят достичь большинство людей, нанявших персонального тренера и наделенных правильной генетикой, поэтому я не могу не восхищаться им.
Первое, на что я обращаю внимание, – это его пресс, а затем – яркие плавки с изображенными на них лобстерами, такие же, как Нико надел сегодня утром. Совершенно глупый узор, Далия купила им эти плавки, которые, как я полагаю, Рафаэль носит только потому, что это делает его сына счастливым.
Плавки доходят до половины массивных бедер Рафаэля, демонстрируя икры геркулесовых размеров, которые появились благодаря ежедневным тренировкам.
В какой-то момент между тем, как он закончил наносить солнцезащитный крем и с улыбкой подошел ко мне, я потеряла дар речи.
— Элеонора?
— Хм? — эти чертовы бабочки в моем животе снова начинают шевелиться, их невидимые крылья неконтролируемо трепещут, когда я отрываю взгляд от подтянутой, сверкающей груди Рафаэля.
— Ты в порядке? — он использует свою улыбку как оружие, нацеленное прямо в мое сердце.
— А почему не должна? — мой желудок переворачивается, и это никак не связано с тем, что лодка кренится на бок, когда мы преодолеваем очередную волну.
— Потому что ты даже не возмутилась, когда я назвал тебя Элеонорой.
— Мхм, — я слишком отвлеклась на рельефные мышцы его бедер, чтобы обращать внимание на слова, вылетающие из его рта.
— Нико должен выйти через пару минут. Он разговаривает по телефону с моей тетей, которая, кстати, передает тебе привет.
— Отлично, — я пытаюсь удержать свой взгляд над его плечами, но он опускается к его прессу.
Он прислоняется к перилам рядом со мной и смотрит на рябь волн.
— Хороший день.
— Ага.
— Кстати, твоя молчаливость творит чудеса с моим эго.
Я поворачиваюсь с разгоревшимися щеками и смотрю на горизонт.
— Я… оценивала.
От его понимающей ухмылки я могу упасть замертво прямо здесь и сейчас.
По крайней мере, последнее, что я увидела, было приятным.
— Это так мы сейчас называем приглядываться к кому-то? — спрашивает он.
Часть меня хочет пофлиртовать в ответ, но после прошлой ночи я должна держать дистанцию ради своего сердца.
— Я должна узнать, не нужна ли Нико помощь, — говорю я вместо этого.
Он хмурится и смотрит на море.
— Да. Хорошая идея.
Воспользовавшись моментом ясности, я возвращаюсь на яхту, прежде чем скажу или сделаю что-то еще, о чем потом буду жалеть, хотя мне трудно забыть выражение лица Рафаэля перед тем, как я ушла.
Это он ясно выразил свою позицию относительно наших отношений, так почему я должна переживать из-за того, что он выглядит отвергнутым?
Потому что он тебе нравится, независимо от того, испытывает он к тебе те же чувства или нет.
По словам Рафаэля, все, что Нико захочет на яхте, он получит, если это не потребует от меня ничего такого, от чего мне может стать плохо. Рафаэль подумал о моем благополучии, и я очень оценила этот жест после того, как Нико захотел покататься на вейкборде и тюбинге.
От одной мысли о том, чтобы оказаться на маленькой лодке, у меня сводило живот, поэтому я осталась на задней палубе, наблюдая за ними с яхты. Нико неплохо катается на вейкборде, поскольку Рафаэль и Джулиан уже несколько лет берут его с собой на озеро, но его отец – это нечто совсем другое.
От такого атлетически сложенного человека я и не ожидала ничего другого, но наблюдать за ним было таким зрелищем, которое я не ожидала увидеть вживую. Напряженные мышцы. Яркие улыбки. Пресс и мышцы напрягаются при каждом прыжке, повороте и вращении.
В какой-то момент я задаюсь вопросом, не пытается ли Рафаэль покрасоваться этими своими сальто и трюками, но я оставляю свои подозрения при себе, когда он с улыбкой возвращается на борт. Нико приходит в восторг от того, что видит на горизонте, и убегает в свою каюту за биноклем, который прихватил с собой.
Рафаэль находит меня на палубе – похоже, случайно, судя по тому, как он замирает на полушаге, прежде чем подойти к моему месту.
— Чем ты занималась? — спрашивает Рафаэль.
Я делаю вид, что поглощена какими-то каракулями, которые нарисовала рядом с несколькими незаконченными текстами песен.
— Ничем особенным.
Он складывает руки на груди.
— Работаешь над песней?
— Пытаюсь, — я закрываю блокнот и смотрю на него. Вода стекает по его лицу и волосам, а затем по загорелому торсу, но я не позволяю своим глазам задерживаться там надолго.
Как бы сильно они этого ни хотели.
— И каковы успехи? — он смотрит на обложку моего блокнота, совершенно не подозревая о текстах песен, спрятанных между страницами, вдохновленными им.
На всякий случай я засовываю его под ногу.
— Какая тебе разница?
Его глаза сужаются.
— Я просто пытаюсь быть вежливым.
— Не нужно так стараться ради меня.
Его губы поджимаются.
— Ты все еще обижена на меня из-за вчерашнего вечера?
Да, но я лучше умру, чем буду слушать, как он снова поднимает эту тему.
— Нет. Просто пытаюсь написать песню для Коула.
Черт. Я не хотела признаваться в этом.
Между его бровями появляется морщинка.
— Так вы теперь работаете вместе?
Мое сердце сильнее бьется в груди.
— Да, но это не помешает моей нынешней работе, так что не волнуйся.
— Я волнуюсь не об этом, — он смотрит на меня мрачным взглядом.
Я знаю, что провоцировать его – ужасная идея, но после того, как он оттолкнул меня прошлой ночью, я хочу залезть ему под кожу, как и он под мою. Оставить там неизгладимый след, подобный тому, что он оставил на мне.