Использовать его ревность к Коулу – мелочно, незрело и стратегия, которую я никогда раньше не применяла, но к черту все.
Я перекидываю волосы через плечо и улыбаюсь.
— Да. Коул был таким замечательным и поддерживал меня во всей этой истории с адвокатом. Он даже приложил все усилия, чтобы организовать мне встречу.
Левый глаз Рафаэля подергивается.
— Я не знал, что тебе нужно встретиться с адвокатом.
— Я понимаю.
— Я мог бы помочь.
— Да, но Коул уже предложил свою помощь. Можешь ли ты представить, чтобы кто-то был настолько любезен, не желая ничего взамен?
— О, я уверен, что он чего-то хочет, — пробормотал он себе под нос.
— И чего же? — я хлопаю ресницами.
— Он хочет тебя.
— Ха. Это может быть весело, к тому же, кто знает? Может, он тот самый.
— Ты заслуживаешь лучшего, чем такого парня, как он, — от его кислого выражения лица мне хочется улыбаться.
Рафаэль Лопес ревнует меня к другому мужчине. Мое сердце слегка сжимается при этой мысли, потому что быть причиной его ревности в кои-то веки заставляет меня испытывать головокружение.
Судя по напряжению на его лице и плечах, Рафаэль, скорее всего, ненавидит себя за это, что только делает осознание этого намного приятнее. Может, он и не хочет этого, но ничего не может с собой поделать.
Рафаэль умеет скрывать свои истинные чувства за маской, и мне отчаянно хочется сорвать ее, даже если это доставит мне неприятности.
— Продолжай в том же духе, и я могу начать думать, что ты ревнуешь.
— Я не ревную.
— Нет? — лжец, говорю я себе, вставая и проводя ногтями по его груди.
Его руки скручиваются в два тугих шара.
— Нет.
У меня вырывается смешок, и прежде чем я успеваю остановить себя, я спрашиваю:
— Неужели так трудно признать, что тебе небезразличен кто-то, кроме Нико и твоей семьи?
— Да, — говорит он с шипением.
— Почему?
Он не делает паузы, чтобы подумать. Чтобы вздохнуть. Даже не обдумывает свой убийственный удар, прежде чем нанести его.
— Они не дали мне ни одной причины не доверять им.
Я отступаю на шаг назад.
— Я думала… — меня так задели его слова, что я даже не могу закончить фразу, не выдав себя.
— Что? Что ты волшебным образом снова обретешь мое доверие всего через две недели после того, как ты его потеряла? — его резкие слова заставляют меня чувствовать себя глупо, потому что я действительно так думала.
Я жила в фантазиях, думая, что мы сможем восстановить то доверие, которое мы оба потеряли. Если быть честной, то мне следовало принять его мысли о том, что я буду врать о победе в дурацком чемпионате по песчаным замкам, как предупреждающий знак, но я проигнорировала его, как и другие, на которые закрывала глаза.
Рафаэль был абсолютно прав, когда говорил, что мы не подходим друг другу, но я не послушала его. Вместо этого я хотела заставить его ревновать к Коулу, чтобы доказать какую-то глупую истину, которая не нуждалась в доказательствах, и посмотрите, к чему это привело.
К куче душевной боли. Снова.
Слезы разочарования навернулись у меня на глаза, и я смахнула их. Плакать в присутствии кого-то – уже достаточно плохо, но делать это в присутствии человека, который вызвал эти слезы?
Стыдно.
Рафаэль протягивает руку, на его лице написано молчаливое извинение, но я делаю еще один шаг назад.
— Ты прав. Я думала, что ты можешь мне доверять, но, очевидно, я глубоко ошибалась, — я хватаю блокнот, поворачиваюсь к лестнице и ухожу с гордо поднятой головой, притворяясь, что Рафаэль не вырвал мне сердце во второй раз за двадцать четыре часа.
Надеюсь, я усвоила этот урок в последний раз.
Рафаэль Лопес не меняет свой круг близких людей, и мне пора понять, что я всегда буду только наблюдать за происходящим со стороны.
Глава 36
Рафаэль
Я крупно облажался. Это становится до боли ясно, когда Элли уходит, притворяясь, что мои слова ее не задели, хотя я точно знаю, что это не так. Ее боль была так же очевидна, как и слезы, грозящие вот-вот упасть, и вместо того, чтобы почувствовать удовлетворение от того, что я прогнал ее, я ощущаю огромное чувство потери.
Я не могу избавиться от этого чувства со вчерашнего вечера, когда сказал ей, что мы не подходим друг другу, а ее сегодняшняя попытка заставить меня ревновать только усилила это ощущение.
Мне нравится Элли, но я боюсь поддаться своим чувствам и пострадать после того, как закончились мои последние отношения, поэтому я продолжаю отталкивать ее. Продолжаю придумывать оправдания и находить миллион причин, по которым у нас ничего не получится. Некоторые из них могут быть обоснованными, но от этого правда не становится менее болезненной.
Если бы я был другим человеком, я бы не задумываясь начал с ней встречаться, но я такой, какой есть.
Испорченный сирота, у которого достаточно проблем с доверием, чтобы держать психотерапевта на быстром наборе, в то время как она красива, сострадательна и слишком идеальна для такого, как я. Я сломаю ее прежде, чем у нее появится шанс сделать то же самое со мной, и от одной мысли об этом мне становится плохо.
Несмотря на причины, по которым я держу ее на расстоянии, меня все равно мучает чувство вины, которое настолько сильно, что кажется, будто я задыхаюсь от него. Оно схватило меня за горло, не давая дышать.
С сердцем, полным ужаса, я спускаюсь вниз и обнаруживаю своего сына на террасе перед домом, который смотрит на океан, прижав к очкам бинокль.
— Hola, Papi (Привет, папа), — Нико предлагает мне воспользоваться им, но я качаю головой и сажусь на стул рядом с ним. — Ты в порядке? — спрашивает он.
— Мм… — я не хочу нагружать ребенка своими проблемами, поэтому я фальшиво улыбаюсь и пытаюсь использовать любимый трюк Элли, чтобы отвлечь его.