Все, что она говорит, не имеет смысла, поэтому я мысленно прокручиваю в голове последовательность сегодняшних событий, ища подсказки, почему Элли разговаривает с животными так, будто планирует не возвращаться.
Только на днях я сказал ей, что она не может…
Я не могу быть его няней вечно.
В тот момент мне показалось, что что-то в этом заявлении было не так, но я проигнорировал это, потому что предположил, что она говорит о далекой перспективе. Но не сейчас.
Шарканье ног в загоне для коз, а затем закрытие двери и задвигание замка заставили меня напрячься. Элли еще не видела меня, поэтому я любуюсь ею, как произведением искусства.
Может, она и не в платье, как в те ночи на Гавайях, но и не в привычных леггинсах и толстовке.
Мое сердце замирает от гордости. Она одета непринужденно, но ее футболка и шорты несут в себе столько смысла. Возможно, ей потребовалось время, чтобы почувствовать себя достаточно комфортно в присутствии Нико и меня, но я бы ждал столько, сколько потребуется для нее.
— Рафа? — ее голос вывел меня из задумчивости.
— Эль, — мой голос грубый и гортанный.
— Как долго ты тут стоишь?
Я отталкиваюсь от одной из опорных колонн амбара.
— Достаточно долго.
Я не знаю всех фактов, но вспомнил достаточно, чтобы понять, что она должна мне ответить на несколько вопросов.
Ее лицо бледнеет.
— О.
Я отвожу взгляд, надеясь, что это облегчит боль в груди.
— Ты уезжаешь?
Она прикусывает внутреннюю сторону щеки.
— Может, нам стоит зайти в дом…
— Просто ответь мне.
Она оглядывает весь амбра, прежде чем ее взгляд снова падает на меня.
— Я боюсь того, как ты отреагируешь.
— Возможно, в прошлом я не очень хорошо контролировал свои реакции, но я не буду злиться на тебя за то, что ты была честна со мной.
Она смотрит на меня так, будто не верит, а я смотрю в ответ, пока она не поверит.
После долгого вздоха она наконец говорит:
— Коул хочет отправить меня в Европу, чтобы я помогла ему написать альбом, пока он будет в туре.
Резкая боль пронзает мою грудь, достаточно сильная, чтобы мне было больно сделать следующий вдох. Элли скрещивает руки, словно ожидая, что я наброшусь на нее.
Поэтому я делаю несколько глубоких вдохов и держу под контролем черты своего лица. Я чувствовал, что это может произойти, особенно после того, как прочитал слова всех песен, которые она написала для Авы, но реальность ударила меня сильнее, чем я думал.
— Как долго? — спрашиваю я нейтральным тоном.
Она улыбается мне дрожащей улыбкой.
— Пять недель.
Блять. Это гораздо дольше, чем мне хотелось бы, хотя она все равно успеет к нашей поездке на Гран-при в Мексике.
— И когда ты уезжаешь?
— После Клубничного фестиваля.
— Значит, до этого времени ты останешься с нами?
— Да. Я ни за что не пропущу выступление Нико, — ее улыбка маленькая, но уверенная.
Я не хочу, чтобы она уезжала, но я также хочу для нее только лучшего. Она великолепна и талантлива, и пора кому-то это признать, даже если этим человеком окажется Коул.
Я хочу, чтобы Элли сияла так, как ей было предназначено, но это невозможно, если она останется со мной в темноте.
Мне чертовски больно осознавать, что придется отпустить ее, но в то же время я понимаю, что это лучшее решение для нее, а значит, и для меня.
Даже если сейчас это кажется неправильным.
Голова кружится, но сердце спокойно. Никаких пропущенных ударов. Пульс не скачет. Кровь не шумит в ушах и не пульсирует в висках. Честно говоря, если бы не тот факт, что я все еще дышу, я бы усомнился в том, что оно вообще до сих пор бьется.
Моя улыбка искренняя.
— Я рад за тебя.
Ее брови поднимаются к линии роста волос.
— Правда?
Я киваю, несмотря на напряжение в шее.
— Я также невероятно горжусь тобой. Я знал, что ты талантлива, но получить работу у Коула? Это возможность сделать карьеру.
— Эм…
Я подхожу и притягиваю ее к себе.
— Это нормально – радоваться этому.
Ее лицо сморщилось.
— Но я чувствую себя так противоречиво.
— Я могу помочь принять решение.
— Как?
Моя рука нащупывает ее спину.
— Для начала, я не собираюсь делать тебе конкурентоспособное предложение.
— Не собираешься? — она наклоняет голову.
— Нет.
Между ее бровей появляется хмурый взгляд.
— Ты мог хотя бы выглядеть расстроенным из-за моего отъезда.
Да, но в каком-то смысле я чувствую себя свободным и могу делать то, что хочу, теперь, когда между нами больше нет ни ее работы, ни Нико, и это уже само по себе повод для радости.
Я обхватываю рукой ее шею.
— Эль?
— Да?
— Ты ведь знаешь, что нравишься мне, правда? — я провожу большим пальцем по ее щеке.
— Ну, я слышала, как ты сказал это Нико несколько дней назад, да, — она выглядит смущенной, пытаясь уловить ход моих мыслей.
— Вспомни это через секунду, хорошо?
— Чт…
— Ты уволена.
Ее протест затихает, когда я прижимаюсь к ее губам и целую ее так, как давно хотел.
Как будто я умирал от желания.
Ничто не сдерживает нас, я вливаю все силы в наш поцелуй, показывая ей, что я чувствую, не произнося ни слова.
Когда она в моих объятиях, я счастлив и полон надежд. Как будто я больше не застрял в обратном направлении, потому что нашел самую яркую звезду, которая выведет меня из темноты.
Элль Синклер.
Глава 49
Элли
Мы с Рафаэлем уже целовались, и хотя это было невероятно, но не так, как сейчас, и я знаю, что ничто и никогда не сравнится с этим.
Власть и страсть сталкиваются, когда наш поцелуй превращается в битву за обладание, и я быстро оказываюсь на стороне проигравших, поскольку Рафаэль властвует над моим ртом, как и над моим сердцем. Он – целая армия, претендующая на каждый фрагмент моего разума, тела и души, пока я размахиваю белым флагом капитуляции.