Сердце Рафаэля замирает у моего уха.
— Он абсолютно ничего не контролировал, по крайней мере с нами. Это был лишь вопрос времени, когда я поняла, что он склонен к агрессии, — я переворачиваю ладонь на его груди, чтобы он мог видеть шрам. — Мне было всего одиннадцать, когда произошел мой первый… инцидент.
Его сердце снова ускоряется.
— Инцидент?
— Самоповреждение, — я провожу большим пальцем по своему первому шраму на ладони. — Все началось со случайности. Кто-то купил мне одно из тех старинных ручных зеркал, и однажды, после того как отец набросился на меня за то, что я рисовала на своей коже перманентным маркером, я разбила его. Просто швырнула в стену и увидела, как оно разлетелось на сотню осколков.
— И что он сказал?
— Что только уродливые девочки так рисуют на своей коже.
— Вот ублюдок.
— Когда он вошел и увидел это, он сказал, чтобы я сама все убрала. И запретил маме помогать. Сказал, что если я хочу быть непослушным отродьем, то должна усвоить урок, убрав за собой, — я напрягаюсь при этом воспоминании.
Рафаэль проводит рукой по моему позвоночнику.
— Тебе было всего одиннадцать.
— Несмотря ни на что, мне не следовало бросать что-то в гневе. Так поступает он.
— Ты была ребенком, — его слова подражают моим прежним. — Тебе разрешено совершать ошибки и злиться.
— Да, но только не в моем доме. Все должно было быть идеально, включая меня.
В глазах Рафаэля горит огонь, его гнев кипит под кожей.
— Он когда-нибудь бил тебя?
— Нет, но ему и не нужно было этого делать, потому что его слова всегда несли в себе удар.
Рафаэль обводит тонкие косточки на моих руках.
— Думаю, твои татуировки только подчеркивают твою красоту.
Я с трудом произношу «спасибо», учитывая, как сильно сжалось мое горло. Никогда еще никто не смотрел на меня и не говорил со мной так, как он.
— Что случилось дальше? — спрашивает он.
— Когда я собирала осколки, я случайно порезалась, — мое дыхание сбивается. — Рука болела просто адски, но боль в голове наконец-то утихла, хотя бы ненадолго, — я провожу пальцем по одной из своих татуировок на руке. — Я почувствовала облегчение, — я грустно смеюсь. — Это длилось недолго, но это было неважно. Родился новый механизм преодоления трудностей, — моя покрытая шрамами рука сжалась в кулак.
— Резаться стало еще труднее, когда мама съехала от меня перед моим двенадцатым днем рождения и подала документы на развод. Проводить будни с ней, а выходные — с кошмарным отцом, едва не разрушило меня, но, к счастью, мама получила полную опеку надо мной как раз перед тем, как мне исполнилось четырнадцать.
Рафаэль подносит мою ладонь со шрамом ко рту и целует ее. Это незначительный жест, но он невероятно сильно воздействует на мое сердце.
Сердце, которое Рафаэль медленно завоевывает, осколок за осколком.
Он не отпускает мою руку, и я тоже не пытаюсь отстраниться.
Не думаю, что смогла бы, даже если бы захотела, судя по тому, как напряглась его хватка, когда я снова заговорила.
— Я сохранила кусочек зеркала, пока не нашла более подходящие… альтернативы.
— Они все еще у тебя?
— Что?
— Твои альтернативы.
Мое тело напряженно прижимается к его телу.
— Зачем тебе знать об этом?
— Я не собираюсь осуждать тебя за твой ответ. Мне просто любопытно.
— Через пару лет после того, как я завязала с этим, я избавилась почти от всего.
— И что ты оставила?
— Кусочек зеркала. Я пыталась избавиться и от него, но пока не смогла.
Он сидит в тишине минуту, и я не пытаюсь ее заполнить, вместо этого позволяя ему обдумать все, что я ему рассказала.
— Как долго это продолжалось?
— Достаточно долго, чтобы нанести вред моему телу.
— Ты когда-нибудь… — его голос срывается.
— Пыталась покончить с собой? — с таким же успехом можно спросить об этом в упор.
Он кивает, и мускул на его шее подрагивает.
— Нет, наверное, потому что мама добилась для меня помощи, в которой я нуждалась, и соглашения о полной опеке, которого мы оба отчаянно хотели. Это была долгая битва, потому что у моего отца были связи и родной город поддерживал его, но в конце концов после физического и психологического обследования судья вынес решение в пользу моей мамы. Я не уверена, сколько бы я еще продержалась, проводя время с отцом. Без мамы он был…