Второе по величине сердце, сразу после сердца его отца.
Глава 46
Рафаэль
После долгого дня, проведенного на воде, где мы плавали с маской и трубкой до боли в мышцах, мы заказываем обслуживание в номер и ужинаем вместе в обеденной зоне номера.
К концу ужина Элли так устала, что едва может держать глаза открытыми, когда садится на диван.
Нико протягивает Элли гитару, чтобы она взяла ее.
— Может, ты все-таки сыграешь песню? Пожалуйста.
— Может, я пообещаю сыграть две песни завтра?
— Нет, — Нико меняет стратегию, забирается на диван и щекочет ее ступню.
— Прекрати! Если ты еще раз так сделаешь, меня стошнит.
— Mijo (Сынок), — я поднимаю глаза от фотографии, которую отправлял в семейный групповой чат.
— Что?
— Оставь Элли в покое.
— Но она же обещала мне, — он выпячивает нижнюю губу, но эта стратегия перестала действовать на меня много лет назад.
Вздохнув, Элли садится.
— Хорошо. Одна песня.
— Ура! — Нико пару раз подпрыгивает на подушке, прежде чем успокоиться.
— Ему нужно усвоить, что «нет» значит «нет».
— Хорошо, что у него есть папа, который любит это слово. Он быстро станет профессионалом, — она ухмыляется.
Я чешу нос средним пальцем, а Элли смеется, настраивая свою гитару.
Мой телефон вибрирует у меня на бедре, и я проверяю групповой чат Муньос-Лопес. Я отправил несколько фотографий и пару видео, на которых Нико занимается снорклингом, ходит в походы и катается со мной на квадроцикле.
Tía (Тетя): Нико так напоминает мне тебя и Джулиана, когда вы были моложе.
Роза, Далия и Лили отвечают сообщениями, полными различных эмодзи.
Далия: Кто-нибудь собирается обратить внимание на очевидное?
На большинстве фотографий, которые я отправил, изображены мы с Нико, за исключением одной, которая понравилась Элли, с нашей поездки на снорклинг. Нико сидит между нами, обхватив нас руками, и улыбается самой глупой улыбкой. Элли смотрит в камеру с небольшой улыбкой, а ее тело расположено таким образом, чтобы скрыть шрамы за пластиковыми ластами.
Я пристально смотрю на фотографию, ища любые возможные подсказки. Если увеличить изображение, можно заметить слабый шрам, который Элли не заметила, но тогда человеку придется рисковать моим гневом, признавшись, что он так пристально разглядывал ее ноги.
Рафаэль: Что?
Далия: Ты улыбаешься!
Я совершенно не обратил внимания на эту маленькую, но очень важную деталь на фотографии.
Лили: Я забыла, как выглядит его улыбка.
Лили: И половина его лица.
Джулиан: По-прежнему самый некрасивый из кузенов Лопес.
Далия: Не слишком ли рано ты избавился от своих фланелевых рубашек?
Лили: Я голосую за «нет». Я добровольно разберу весь его шкаф.
Рафаэль: Эль никогда не жаловалась на мою одежду.
Далия: Теперь нас официально волнует мнение ЭЛЬ?
Блять.
Рафаэль: Опечатка.
Tía (Тетя): Эль! ¡Me encanta! (Мне нравится!)
Рафаэль: Пожалуйста, не называй ее так.
Tía (тетя): ¿Por qué? (Почему?)
Лили: Это очаровательно.
Далия: Думаю, ты мог бы придумать что-то получше, чем такое прозвище, но оно все равно милое.
Рафаэль: Успокойся, клубничная милашка.
Джулиан посылает эмодзи среднего пальца.
Я быстро отвлекаюсь от телефона, когда Элли тихонько напевает.
— А как насчет новой песни, над которой ты работала? — спрашивает Нико.
Хотя я рад, что она снова начала писать песни, моя грудь сжимается при мысли о том, что может произойти, если Коул захочет получить от нее больше песен.
Это всего лишь одна песня. Расслабься.
Элли хлопает глазами.
— Нет.
— Она звучит так хорошо, — мой сын улыбается.
— Откуда ты знаешь?
Щеки Нико розовеют.
— Возможно, я немного подслушал.
Я корчу гримасу.
— Я же говорил тебе, что невежливо вот так подслушивать.
— Я не хотел… сначала.
Это мой сын.
Элли перестает играть.
— Она еще не закончена.
Я прочищаю горло.
— Я не знал, что ты работаешь над другой.