Его правая бровь подозрительно изогнулась.
— Нет, но в последнее время ты постоянно ищешь любой повод, чтобы этого не делать.
Дыра в моей груди расширяется.
— Прости. Все было… непросто.
В последнее время мне проще держаться подальше от семьи, чем отвечать на их вопросы о моих отношениях с Нико. Я знаю, что они исходят из лучших побуждений, и, проведя первое десятилетие своей жизни в мечтах о такой семье, как у них, я должен быть благодарен за их любовь и внимание, но временами это может угнетать.
Особенно когда мне кажется, что я подвожу не только Нико, но и их.
— Что случилось? — спрашивает Джулиан.
Я делаю глубокий вдох и смотрю в лицо своему страху.
— У нас с Нико проблемы.
Его глаза расширяются.
— Правда?
Я вздыхаю.
— Да.
— Поэтому ты избегаешь воскресных обедов в доме Муньосов?
— Да, — семьи Муньос и Лопес проводят вместе каждое воскресенье с тех пор, как мы были детьми, но в последнее время я делаю все возможное, чтобы избегать этого семейного ритуала, планируя мероприятия и встречи с друзьями Нико.
— Что случилось? — спрашивает Джулиан.
— Нико отдалился от меня и ведет себя странно, и я не могу понять почему.
Он поглаживает свой подбородок.
— Когда все это началось?
— Примерно в начале года.
— Значит, примерно в то же время, когда его мать отменила свой приезд в город?
Я киваю.
— Это и еще кое-что, — например, Нико настаивал на том, чтобы Элли присоединилась к нам на летних каникулах, в то время как я категорически был против этого.
— Ты спрашивал его, что случилось?
— Конечно, спрашивал.
— И что?
— Он замкнулся и не хочет говорить об этом.
— Похож на его отца.
Я сверкнул глазами.
Он смотрит вдаль, потягивая пиво.
— Ты не думал спросить об этом Элли?
— Нет, — это слово прозвучало резче, чем предполагалось.
— Ты хочешь сказать, что нет, ты не думал об этом, или нет, ты предпочитаешь быть упрямой задницей и избегать просьб о помощи любой ценой?
Я скрежещу зубами.
Джулиан наклоняет голову.
— Значит, последнее. Я так и думал.
Ненавижу, как легко Джулиан читает меня. Зная его почти всю жизнь, я привык к этому, но это не делает его менее раздражающим.
— Сомневаюсь, что она сможет помочь, — если уж на то пошло, то разговор с ней заставит меня почувствовать себя еще большим неудачником.
Он наклоняется вперед, опираясь на локти.
— Только не говори мне, что ты слишком гордый, чтобы спросить ее.
— Гордость тут ни при чем.
— Ты уверен?
— Уверен, — если бы мне было дело до моей гордости, это означало бы, что она у меня вообще есть, а я потерял ее вместе с чувством собственного достоинства давным-давно.
Он усмехается себе под нос.
— Для человека, который так чертовски умен, ты иногда можешь быть настоящим тупицей.
Я поднимаю свое пиво в издевательском тосте.
— Я всегда могу рассчитывать на твою поддержку.
— Мы всегда были откровенны друг с другом, так что я не собираюсь сейчас врать, чтобы случаем не обидеть тебя.
— Верно, но это не значит, что тебе нужно быть таким прямолинейным.
Губы Джулиана изогнулись в уголках.
— Я такой прямолинейный, потому что мне не все равно.
— Я знаю, — я бы сделал для него то же самое, даже если бы это заставило его злиться на меня день или два.
Он делает глубокий вдох.
— В глубине души ты согласен со мной насчет разговора с Элли, даже если не хочешь это признавать.
Я откидываю голову назад с покорным вздохом.
— Да. Я знаю.
Глава 5
Рафаэль
Я наполовину надеялся, что Элли будет спать к тому времени, как я вернусь домой. Делает ли это меня трусом? Безусловно, но, по крайней мере, это дало бы мне еще немного времени, чтобы подготовиться к такому глубокому разговору.
Я всегда умел подавлять свои неприятные эмоции. Поначалу это был чисто инстинкт выживания, потому что я не хотел давать тете и дяде повод отказаться от меня. Поэтому я научился защищать свои чувства к биологическим родителям с помощью токсичных навыков преодоления и готовности сделать все для кого угодно.
Акцент на токсичности.
Я сделал себя настолько чертовски нужным для всех, что никто не мог представить, как от меня избавиться. Капитан футбольной команды. Президент выпускного класса и Король Бала. Любимый племянник, преданный отец и верный муж.
Это позволило мне чувствовать себя неуязвимым и полноценным… или позволяло, пока моя лживая жизнь не рухнула, научив меня за несколько месяцев о себе большему, чем я узнал за все тридцать один год своей жизни.