Когда я вхожу в дом, меня встречает мягкое бренчание гитары. Я направляюсь в ту сторону, откуда доносится звук, и останавливаюсь возле входа в гостиную. Элли еще не заметила меня, но, впрочем, она никогда ничего не замечает, когда погружена в музыку.
Я чувствую, что вторгаюсь в ее личное пространство, но не хочу нарушать его и объявлять о своем присутствии до того, как она успеет закончить играть популярную песню, которую я сразу же узнаю.
Впрочем, мое оправдание, чтобы задержаться в тени, звучит неубедительно, особенно когда одна песня перетекает в другую, и в следующий момент я понимаю, что простоял там уже тридцать минут.
Элли не знает, что мне нравится слушать ее игру. Ее музыка умеет пробираться сквозь мою защиту и заставлять меня чувствовать, и я не хочу отпугнуть ее от игры в доме, если она узнает, что я подслушиваю ее. Сама мысль о том, что это может произойти, тревожит меня почти так же сильно, как и другая причина, по которой я слежу за Элли, пока она остается в полном неведении.
В ней есть что-то такое, что каждый раз притягивает меня, и это не имеет никакого отношения к ее музыке. Я так и не определил, связан ли мой интерес с ее красотой или с секретами, которые она прячет за робкими улыбками и песнями, от которых у меня щемит в груди.
Отчасти потому, что я не хочу этого знать.
Все, что я знаю, это то, что для человека с загорелой кожей, яркой улыбкой и золотистыми волосами, который выглядит как олицетворение солнечного света, она отлично справляется со своей работой, скрывая это за душераздирающими музыкальными композициями и призрачными мелодиями, которые остаются со мной еще долго после того, как она прекращает играть.
Музыка, которую она играет, имеет леденящий душу меланхоличный характер, который совершенно не похож на жизнерадостные песни Нико, и я всегда задаюсь вопросом, кто вдохновляет ее на эти печальные мелодии.
Я несколько раз топаю ногами, и музыка совсем замолкает, когда я вхожу в гостиную.
— Я дома, — говорю я ей в спину.
Она поворачивается и смотрит на меня из-за дивана.
— Я думала, ты задержишься допоздна.
— Я передумал, — я сажусь на диван напротив нее.
— Тогда мне пора идти спать. Нико хотел, чтобы завтра перед школой я заехала на рынок и купила его подруге кексы на день рождения, — она поднимается со своего места и тянется к своему незаконченному нотному листу.
— Подожди. У тебя есть секунда?
— Конечно.
— Мне нужен твой совет.
Она показывает на себя.
— Мой?
— Да, — говорю я сквозь стиснутые зубы.
Она смотрит на меня несколько секунд, прежде чем кивнуть.
— Эм… хорошо, — она возвращается на свое место на диване и кладет гитару на кофейный столик. — Хочешь что-нибудь выпить?
— Да, черт возьми, — говорю я, не задумываясь.
Она направляется к барной стойке и наполняет стакан моим любимым бурбоном, причем мне даже не приходится указывать на бутылку. Когда она протягивает мне стакан, чтобы я взял его, кончики наших пальцев соприкасаются друг с другом, отчего по моей коже проскакивает несколько искр.
Она отдергивает руку.
— Спасибо, — я делаю глоток своего напитка.
— Лучше? — она снова садится.
— Нет.
— По шкале от одного до десяти, насколько больно было это признавать?
— Не меньше восьми.
В ее глазах снова появился озорной блеск.
— Лучше, чем десять.
— Подожди немного. Я уверен, мы доберемся и до десятки, — мои губы дергаются, но я сдерживаю себя, прежде чем Элли добавит это к своему нелепому счетчику улыбок.
— Итак, какой совет тебе нужен от меня?
Я тяжело вздыхаю.
— Уверен, ты заметила, что мне трудно найти общий язык с Нико.
Ее веселье угасает вместе с огоньком в глазах.
— Верно.
Я думал, она скажет что-то большее, чем просто «верно».
Ты знал, что просить у нее совета — плохая идея.
Джулиан ошибался. Элли не знает, как помочь мне, когда у нее совсем другие отношения с Нико.
— Мне жаль это слышать, — она отворачивается на несколько секунд, прежде чем ее взгляд возвращается ко мне.
— Он говорил с тобой об этом?
— Частично.
— Но он что-то упоминал?
У нее уходит несколько секунд на ответ, что еще больше усиливает мою тревогу.
Может быть, все хуже, чем ты думал.
Прежде чем заговорить, она трижды наматывает шнурок от своей толстовки на указательный палец.